Русский Адмирал сказал: «Присягой не торгую» Адмирал Игорь Вл | МИРОВАЯ |Z|O|V| политика | прогнозы | аналитика
Русский Адмирал сказал: «Присягой не торгую»
Адмирал Игорь Владимирович Касатонов – потомственный военный. Его дед – унтер-офицер Афанасий Стефанович Касатонов, полный Георгиевский кавалер, воевал в уланском полку, в полковой разведке. Его отец – Владимир Афанасьевич Касатонов, Герой Советского Союза, командовал Балтийским, Черноморским и Северным флотами, Адмирал флота. Великую Отечественную встретил в должности начальника штаба отдельного дивизиона подводных лодок Балтийского флота.
На долю Игоря Владимировича, родившегося 10 февраля 1939 года, к счастью, не выпало войны. Если не считать Холодной… Однако, его Подвиг достоин высшей награды. Что же он сделал?
Распад Советского Союза застал адмирала в должности (а принял он её в сентябре 91-го) командующего Черноморским флотом. Огромная сила – 833 корабля и 92 тысячи человек личного состава. Сразу после принятия «Беловежских соглашений» и образования СНГ, из ставшего столицей «незалежной» Киева требовали, чтобы моряки перешли на службу Украине. При создании СНГ обсуждалась идея сохранения общего флота, однако уже 11 декабря 1991 года Кравчук вызвал Касатонова и потребовал организовать принятие украинской присяги моряками.
«Я не понимал, почему Черно¬морский флот должен стать украинским, а Сева¬стополь - город славы русских моряков - превратиться в украинский город. Ситуация, когда я должен был встать под знамёна гетмана, казалась мне абсурдной», - вспоминает Адмирал.
4 января 1992 года Касатонов издал свой приказ, запрещавший подчинённым присягать Украине. Он выступал по местному ТВ, разъяснял, что присягу офицер даёт один раз в жизни, говорил, что Сева¬стополь русский город, что Россия правопреемница СССР, значит, и Черноморский флот россий¬ский.
Одной из первых газет, написавшей о действиях Касатонова, была New York Times. В адрес Игоря Владимировича приходили сотни телеграмм со словами поддержки от простых сограждан. А вот связаться с Ельциным не удавалось. Попытки дозвониться до занятого делёжкой власти президента натыкались на насмешки из высоких кабинетов Кремля. А Генштабом было принято решение снять Черноморский флот с довольствия.
В Севастополе Игоря Владимировича знали как представителя морской династии, судьба которой не раз пересекалась с полуостровом. Авторитет Адмирала был высок. Это помогло ему выстоять, ведь Киев давил на Русского Офицера, постоянно засылал своих «эмиссаров». Даже руководитель украинского КГБ лично встречался с непокорным военным. «Кто за вами стоит?», - спрашивал новоявленный патриот Украины и спецслужб. Адмирал честно ответил: «Никто».
9 января Касатонов выступил в Раде: «Я знал, что за мной сила и правда. Говорил совершенно спокойно, уверенно. Все-таки у меня опыт командования солидный, общению с любой аудиторией обучен. Я сказал, что флот сохранит статус-кво до выработки политического решения на уровне президентов двух стран - России и Украины, напомнил, что у нас служат представители 46 национальностей, что украинцев среди офицеров лишь девятнадцать процентов, а среди матросов и старшин - около тридцати. Я заявил с трибуны Рады, что требование принимать присягу чужого государства считаю преступным».
17 января Касатонов участвовал во Всеармейском совещании в Москве: «Выступление я написал, что называется, на едином дыхании в родительской квартире на Сивцевом Вражке. Решил, что буду говорить, как вокруг Черноморского флота нагнетают страсти и ажиотаж. Пока шел к трибуне, в зале звучали несмолкаемые аплодисменты. Офицеры знали о моем отказе принимать украинскую присягу. Для примера я рассказал о близнецах Кочешковых. Мама - украинка, отец - русский, оба брата - полковники, комбриги морской пехоты. Только вот один служил на Черноморском флоте, а второй - на Балтийском. "И как прикажете делить эту семью?" - спросил я, обращаясь к президиуму.
После совещания ко мне подходили его участники, благодарили, выражали поддержку, но у всех звучал один вопрос: что дальше? Если бы я знал ответ...»
