* * * Папа учил меня разным вещам. Он прививал мне любовь к Д | вот белены напиток выпей🇺🇦

* * *

Папа учил меня разным вещам.
Он прививал мне любовь
к Диккенсу, к штанге, к сырым овощам.
Как он расстроен был, если не сам
чистил я обувь. "Готовь
с вечера книжки, клади их в портфель..."
Папа за каждой отметкой следил
так, что несчастный Давид Копперфильд
рыдал над бараньей котлеткой.
Я, как Давид, над кефиром рыдал.
В сущности, папа был прав.
Папа к кефиру любовь прививал.
Папа был как Голиаф.

Папа учил, как стоять на лыжне.
Папа учил, как сидеть под водой.
Папа и в этом был прав.
В легкие воздух мятежный набрав,
папочку я опасался вдвойне
вместе с его правотой.
Папа к дыханью любовь прививал.
Помню, он в ванную как-то принес
чайник с подсоленным чаем.
Чай он в себя заливал через нос
и пояснял: "Выдыхаем...
Сразу становимся мы здоровей."
Он как-то весь извивался, как змей.
Вижу я папин оскал.
Вижу, в ответ на безмолвный вопрос
волосы прут из ноздрей.

Он увлекался вольной борьбой
или французской борьбой.
Часто мне снится мучительный сон:
папа в кальсонах, а я без кальсон,
борется папа со мной.
Папа пытался со мною вдвоем
выучить вольный французский прием,
он как-то руки крутил по одной,
шею сгибал мне дугой.
Прием назывался тройной, нет, двойной
не́льсон, нет, всё же нельсо́н.

Папа любовь прививал к наготе,
спать приучал голышом.
Папа рассказывал о красоте,
папа вручал мне альбом,
там на страницах белели зады,
"Вот Аполлон... Вот Геракл...".
Это был неописуемый стыд.
Я от стыда чуть не плакал.
Потом я заплакал в какой-то момент,
потом я его попросил: "Перестань!",
и папа почти перестал, -
в тот миг восхищенному взору предстал
не виденный ранее мною фрагмент
женских турецких бань.

Папа со мною гулял по Москве,
по Подмосковью гулял.
Вот как-то, помню, пришли мы в наш сквер.
Он двухколесный "Орленок" достал,
он говорил мне "Вперед!",
я же "Сворачиваю!" кричал,
"Я те сверну...", - мне отец отвечал.
Я был уверен - свернет.
Может, не очень удачный пример,
только, от ужаса оцепенев,
вижу асфальта зубастый рельеф,
прет из разломов трава,
няни младенцев зовут нараспев,
восемь кругов остается.

Как же над нами смеется весь сквер.
Как же над нами смеется Москва,
все Подмосковье смеется.

#юлий_гуголев