Я всё представляю, как нож входит в тело. Тело этого человека, | вместо селфи
Я всё представляю, как нож входит в тело. Тело этого человека, который сидит передо мной и смеётся, что могли бы швы наложить и в форме логотипа компании. Смеётся не сильно, потому что смеяться больно. Ещё больно кашлять, но врачи хотят, чтобы кашлял, и хотят, чтобы ходил. Д. идёт с нами из палаты до коридора и, замечая инвалидное кресло, садится в него. «Кажется, я его украл».
Нож вошёл там, где он прижимает руку к телу, пока разговор перепрыгивает с физиотерапии на момент теракта, пока возникают неловкие паузы, пока смех сменяется покрасневшими глазами и наоборот.
«Когда я понял, что всё будет хорошо? Когда очнулся после операции, услышал разговоры вокруг, понял, что не мёртв… ну или что в раю тоже есть реанимация». Это смех.
«Я позвонил жене через три минуты после того, как это произошло. Она не взяла трубку с первого раза. Потом дозвонился, сказать, что случилось и что я её люблю — я звонил прощаться». Это слёзы.
«Социальная работница сказала, что нужно проговаривать, что произошло, это важно для проживания травмы. Ну я стал рассказывать, а она заплакала…» Это смех и слёзы.
Знала слово ребро только в контексте еды, теперь это ещё и про то, как хорошо, что ребро закрыло ножу путь к сердцу. Нож был ещё в нескольких людях, поэтому надо сделать проверки на ВИЧ и другие заболевания. Врач говорит — сделаем попозже, если найдут сейчас, то могут сказать, что это было до теракта. А так получишь все компенсации. Это смех.
Врач говорит — это большое чудо. Чудо, что рядом были парамедики. Чудо, что нож вошёл только один раз. Где-то в соседней палате лежит тот, кому досталось больше. Где-то уже похоронили троих. Трое убитых, трое раненых — то, что всегда пролистываешь в новостях. Теперь знаешь, что вот на этой секунде, вот за этим серым квадратом наш Д. говорит с террористом. Это слёзы.
Говорит ему, послушай, ты уже убил нескольких людей. Ты ранил людей. Что ты делаешь? Как ему казалось, говорит в течение секунды, а на видео проходит несколько. Несколько секунд, пока террорист выходит из машины, отвечает, что плохо знает иврит и всаживает нож в тело.
В тело человека, который вышел из машины, чтобы помочь, потому что решил, что произошла авария. В тело того, кто всегда такой мудрый, такой спокойный, такой добрый. В того, кто решил, что нельзя отключаться до больницы, иначе его будет сложнее вытащить, и он был всё время в сознании.
В того, кто после очередной паузы пожимает плечами и спрашивает, ну, как прошла поездка компании? Было классно? И его мама: «Я связалась с вами, когда он ещё был в операционной, но я сразу сказала — Д. было бы важнее всего, чтобы вы продолжали веселиться». И мы продолжали. И представляли этот нож. И продолжали.
לא נפסיק לרקוד
