Он тут же встал со стула, нежно приподнял меня, словно котенка | «ВЫШЕ ТОЛЬКО ЛЮБОВЬ»
Он тут же встал со стула, нежно приподнял меня, словно котенка за подмышки, и медленно потянулся своими губами к моим. Когда встречаешь своего человека или сильно-сильно влюбляешься (уж в этом-то я мастер), кажется, что время вокруг замирает. Та секунда, пока он приближался ко мне еще ближе, казалась длиной в млечный путь, закончившейся взрывом сверхновой, медленно озаряющей ночное небо всеми цветами радуги. В моей жизни еще не было более красивого поцелуя. Такого, как бывают только в старых голливудских фильмах. Мои пальцы дрожали, щеки — горели, а в области солнечного сплетения было невероятно тепло. Я чувствовала, проживала и любила каждую секунду.
Надобность становиться дверью исчезла. Руки Даниэля крепко обнимали меня за талию, покрытую белым худи. Тем самым, которое я залила вином пару месяцев назад и ставшим виновницей моей аскезы от секса. Я призналась ему в ней.
«Я не ищу секса и отношений ради того, чтобы не быть одной. Я хочу любви».
«Но я не уверен, что мне это надо. Мне хочется веселья» — сказал он.
«Я поняла. Очень жаль. Но с другой стороны я рада, что мы друг другу не подходим» — печально выдохнула я.
«Стой, не говори так! Я тоже хочу семью, просто не уверен, что готов вот так прямо сейчас» — прокричал Даниэль и что-то снова импульсивно затараторил на испанском.
«И не надо. Мне не придется учить испанский, чтобы понимать тебя в самые импульсивные минуты» — рассмеялась я, а он взял и поцеловал меня во второй раз.
Так, как никто никогда не целовал. А потом он пронзительно долго молча смотрел мне в глаза.
«Я хочу опоздать на день рождения. А ты можешь отменить пару свиданий из своего расписания?» — спросил он.
«Нет, но их можешь отменить ты» — я вручила Даниэлю телефон. А после мы продолжили всматриваться в лица друг друга, говорить про горы, мечты и запредельную высоту. Он то и дело вскакивал и возвращался с книгами про альпинизм, самые необыкновенные места мира и историю Порше. А еще — чтобы отобрать у своего пса мои кроссовки, которые старенький Диего все норовил обесчестить. Даниэль спас и выходил маленького щенка, которого нашел в Мехико 8 лет назад и с тех пор собака была его самым верным другом и планетой безусловной любви.
Наши взгляды на жизнь, легкость бытия и умение доверять вселенной идеально совпадали. Абсолютная истина заключалась в том, что он мог продолжить любую мою фразу, а я — его. Вы можете считать, что я идеализирую или романизирую, но я чувствовала так и была в этом не одинока.
Я бы очень хотела стать в тот вечер Эмпайр-стейт-билдинг, чтобы со своей высоты заглянуть на 58-й этаж окон напротив и увидеть нас, сидящих в минималистичной гостиной. Пересматривать, как он вытаскивал пластинку Эллы Фицджеральд, ставил винил и без разрешения стаскивал меня с барного стула на медленный танец. Как приподнимал каждый раз, чтобы поцеловать, как трепетно держал за руку.
Он уже давно опоздал на день рождения, но я уговорила его поехать. Даниэль предложил подбросить меня на последнее свидание. Мы сели в такси. Я молча положила голову к нему на колени. Всю дорогу он нежно перебирал волосы и смотрел на меня.
«Знаешь, у меня такое ощущение, что я знаю тебя сотни тысяч лет» — тихо сказал он, «Я еще никогда в жизни такого не испытывал».
«Я почувствовала это с первой секунды, когда увидела тебя» — наконец-то призналась я.
Он попросил таксиста подождать его, а сам отправился проводить меня до входа в назначенный бар.
«А ты не с ним идешь на свидание? А что, если твой новый кавалер нас увидит?» — спросил он, указав на красивого мужчину в красном шарфе.
«Не знаю, это уже совершенно не важно» — рассмеялась я, он подхватил.
«Я заберу тебя после дня рождения»
«Я буду спать. Давай лучше проведем мой последний день в Нью-Йорке вместе...» — его губы не дали мне закончить фразу.
Я наверное никогда не забуду тот поцелуй. Это последний поцелуй, который остался на моих губах до Эвереста, представляете?! Такой честный, искренний. До мурашек. Такой, ради которого хочется жить и больше никогда не соглашаться на меньшее.
