Война… Я ненавидела ее всем сердцем. Казалось: на территории Р | «ВЫШЕ ТОЛЬКО ЛЮБОВЬ»

Война… Я ненавидела ее всем сердцем. Казалось: на территории России все было спокойно. На самом-то деле война разрушила сотни тысяч жизней, рассорила родных и друзей, обратив их в злейших врагов, вынудила несогласных уехать, куда глаза глядят. Война навсегда обменяла сыновей, мужей, братьев, отцов на рубли, иногда - шубу и отечественный автомобиль, который по иронии судьбы производился в моем родном городе. Война лишила несогласных с ней мнения, языка и свободы. Война отобрала у меня самое дорогое. Мою семью. Могла ли я остаться? Думаю, что нет. Мне казалось, что мое нахождение в России делало меня соучастником преступления.

А что, если вернуться?

Но той жизни, что была до нее, уже просто нет. Да, любимая квартира все так же стоит на Кутузовском проспекте, вместе с моим дореволюционным белым пианино, в шкафах по-прежнему аккуратно сложенные и наглаженные пылятся вещи, но в ней больше нет нашего смеха и летающей, словно тополиный пух в июне, шерсти животных. Война изменила весь привычный уклад нашей жизни, и половина моих добрых знакомых чуть ли не одновременно со мной смотали удочки. Ангела, моя дорогая Ангела, уехала на месяц раньше меня. Инна, с которой мы год за годом украшали елку, теперь делает мэйкап моим знакомым в Дубае. Они тоже больше не заглянут в гости и не позовут на свою вечеринку… За эти 10 месяцев с большинством из них мы просто потеряли связь. А может, нас ничего и не связывало? Иллюзия большой дружной московской банды с постоянными вечеринками и играми в мафию по ночам рассыпалась в дребезги. В своем кочевом пути я была абсолютно одна.

Если говорить о моем патронусе, то в последнее время он не только обрел вполне материальную форму, но даже обзавелся вполне приемлемой стоимостью: 2 700 евро.

Когда я заставляла себя подумать о чем-то хорошем, то представляла в голове стиральную машинку. Два в одном, с сушкой, а еще полугодовым набором профессиональных порошков и кондиционеров для белья в подарок. Я могла купить ее прямо сейчас, заказать в интернете или зайти в любой магазин электроники, но установить и торжественно запустить первую стирку можно было, лишь когда мой дом будет достроен. Она стала для меня этаким финальным знаком, означающим, что теперь мне есть куда возвращаться.

Я много думала о доме в Черногории. Мысли о нем частенько приходили на выручку в самые мрачные моменты, но становилось невыносимо больно от того, что никто не придет ко мне по-соседски в гости, что я не смогу позвать на чай друзей пятничным днем и приготовить что-нибудь вкусное к вечеру. Хотя, кого я обманываю, я всегда пользовалась службой доставки.

Я зарылась во фланелевое одеяло и закрыла глаза. Мне нужно было одно простое теплое объятье. Но не мужское и страстное с продолжением. Я хотела просто капельку чистой безусловной любви.

Как в 7, 8, 9, 10, 11, 12 и 13 лет. С появлением младшего брата мама перестала меня обнимать, и я больше не могла положить замёрзшие стопы «в печку». До семи лет это было моим любимым занятием: засовывать свои маленькие ножки между маминых икр и греть их, сильно-сильно прижимаясь к ней. Потом я выросла, сепарировалась и выбрала себе подруг, с которыми мы стали даже ближе, чем с нашими братьями, сестрами и даже мамами. Во всяком случае так чувствовала я.

Но не зря зеркало заднего вида в машине такое маленькое. Нужно смотреть вперед. Никто никогда не вернет то, что было раньше, но где-то там позади остались мои друзья, и мне хотелось дернуть ручник и, совершив полицейский разворот с заносом, двинуть назад, чтобы подобрать их.

Позвонил Артем. Я не скрывала от него своих слез и честно призналась, что несмотря на все то, что происходило внутри меня сейчас, я не хотела возвращаться в ненавистный город Тиват. Я была готова ехать хоть на край света, но только не туда. «Давай уже наконец расстанемся», – предложила я. Он согласился.