Я осталась в машине, заглушила двигатель и музыку. Анна открыл | «ВЫШЕ ТОЛЬКО ЛЮБОВЬ»
Я осталась в машине, заглушила двигатель и музыку. Анна открыла дверь и сообщила: колесо пробито. Через минуту к нам подбежал паренек и стал что-то тараторить на итальянском.
«Я не знаю, что случилось», – честно призналась я и вышла из машины. На левой передней шине Синей Стрелы действительно образовалась огромная дыра. Кроме этого, длинная царапина изуродовала безупречную бирюзовую краску на двери и крыле.
Парень скрылся. Спустя минут 5 его сменила первая машина полиции, за ней вторая, третья, четвертая. Всего я насчитала 7 машин с мигалками, и от этого мне становилось как-то не по себе. Вокруг собирались зеваки. Пустынная ночная улица, озаряемая синим цветом, напоминала автепати после провальной вечеринки. Энрико, который ехал впереди, развернулся и припарковался неподалеку. Следом за ним появилась девушка со шлемом и слезами: «Ты разбила мой байк! Ты разбила наши байки!» – ревела она.
Я была в шоке, молчала и пыталась реконструировать события, но Анна перебила мои мысли.
«Это точно прокол! Я прямо уверена! Ты на русских номерах! Посмотри, где находится дыра! Ты такая же потерпевшая, только хуже! Кто-то пробил его. Я же сидела слева и все видела. На повороте я услышала хлопок, а после нас повело, и, возможно, ты слегка задела один байк. Он стоял посреди дороги. Должно быть, этот мопед и свалил остальные».
Полицейские подтвердили догадки Анны: 3 мопеда были припаркованы неправильно прямо на проезжей части за слепым поворотом. «Владельцы мопедов нарушили правила. Дыра действительно похожа на порез или прокол. Беспокоиться вам не о чем», – сообщил слуга закона и пригласил пройти формальный тест на количество алкоголя в крови. Я знала, что в Италии разрешено водить даже после 2-х бокалов вина, но за тот длинный вечер я выпила 3 апероля и почти ничего не ела. Мне предстояло сыграть в русскую рулетку.
Тем временем Анна взяла меня за руку и прошептала: «Мои канадские права истекают завтра. Давай скажем, что я была за рулем? Смотри, они выпишут мне штраф, может, заберут права, но мы то с тобой поедем дальше! Ты сможешь ехать, понимаешь?!» – предложение звучало крайне заманчиво. Меня накрыло чувство благодарности к такой самоотверженности новой знакомой, но я всё-таки взяла тайм-аут. С детства я не любила и боялась врать. Чтобы выиграть время на подумать, я попросила полицейского сопроводить меня в туалет в ближайший ресторан, разжав в кулаке тампон.
Когда я вернулась, толпа по-прежнему стояла у машины. «Ир, я уже заполнила все! Мне нужно заплатить штраф 500 евро», – гордо сообщила Анна. «Давай свою карту!». Пока я копошилась в сумке, полицейский сообщил: «Я знаю, кто из вас был за рулем, и вы, девушки, должны понимать, если Анна подпишет штраф, она мгновенно поедет со мной в участок, и против нее начнется уголовное дело за дачу ложных показаний. Мои коллеги проверили по камерам».
«Никаких камер там нет, Ир! Я специально сходила и проверила!» – на русском сообщила Анна. – «Они врут, давай карту!».
«У тебя же ребенок, Анна. А если докажут? Спасибо тебе, моя дорогая, за твой поступок. Но… – я переключилась на английский язык и обратилась к полицейским, – я была за рулем. Проверяйте меня и разорвите этот бланк».
По результатам теста я превысила уровень алкоголя в крови на один, максимум два чертовых глотка и не уложилась в допустимые 0,8 промилле. Прибор зафиксировал 0,84. Эти лишние 0,04 превратили меня из потерпевшей в виноватую. Я проиграла и четко признала свою вину. Я была готова понести за нее ответственность и наказание. И пока полицейский что-то заносил в протокол, я обратилась к ревущей девушке: «Не плачь, пожалуйста. У тебя на байке одна царапина. Исправить это можно меньше, чем за 100$, и, если моя страховая их не выплатит, я заплачу». По дороге из туалета я успела оценить повреждения на мопедах.
