Понимаю, что все устали от муссирования истории Анны Зосимовой | Чушь в массы!

Понимаю, что все устали от муссирования истории Анны Зосимовой и Петара Мартича, но под стыдным фейсбук-постом Трифона Бебутова, постом, по моему мнению, недостойным главного редактора «Афиши Daily», на чем я не хочу и не буду подробно останавливаться — скажу лишь, что если вы считаете такой текст приемлемым, у меня для вас плохие новости, — так вот, под этим постом появились претензии к ныне шеф-редактору того же издания и редактору раздела «Музыка» Николаю Овчинникову по поводу репрезентации женщин в современной музыкальной журналистике. Коля написал об этом у себя в телеграм-канале и призвал пишущих о музыке девушек, в том числе меня, помочь ему ответить на вопрос «почему с женщинами в музжуре всё так сложно?». Так что вот несколько, на мой взгляд, очевидных тезисов касательно всей этой ситуации:

1. Насилие — плохо. Точка. Больше тут нечего добавлять или обсуждать. Если вы хотите поставить запятую и порассуждать про какие-то «но» и «если», у меня для вас, опять же, плохие новости.

2. Солидаризация с женщинами, пережившими физическое и/или психологическое насилие, а также с организациями, которые систематически борются с домашним насилием в России, — это правильное и хорошее дело, если у вас есть ресурсы и желание помочь. Артём Макарский собрал в одном посте ссылки на такие организации. Сделайте разовое пожертвование или оформите подписку, если можете. Спасибо.

3. Института репутации в России не существовало до истории Зосимовой и Мартича, и, к сожалению, он не появится после этого кейса. Увы, институт репутации — вообще не из тех штук, которые появляются за одну ночь.

4. Девушек и женщин, пишущих о современной популярной музыке, в России и правда мало или гораздо меньше, чем хотелось бы / чем на Западе / чем должно быть / подставьте свой вариант. Простого ответа на заданный Николаю в указанном выше треде и впоследствии переадресованный Колей в том числе мне вопрос о репрезентации женщин в музжуре нет. Самый очевидный — так исторически сложилось. И на хваленом Западе на самом деле тоже долгое время так было, и это проблема в целом музыкальной индустрии, и шире — общества с его неравенством, неравномерным распределением ресурсов, возможностей и проч. и проч. Изменить статус кво можно постепенно и только работая над проблемой системно: полагаю, что приведенные Николаем практики, такие как привлечение бó‌‎льшего числа авторов-женщин, поддержка основанных женщинами инициатив в музыке и использование разнообразной оптики при написании материалов и обсуждении феноменов в музыке, — это хороший старт.

При этом я не вижу проблемы с репрезентацией женщин в российской культурной журналистике в целом. Я работаю в крупном издательском доме на позиции шеф-редактора сайта издания (то есть, по сути, я главный редактор онлайн-медиа), и в доброй дюжине редакций нащего ИД подавляющее число редакторов, в том числе старших и шеф-редакторов, а также менеджеров — девушки и женщины. Мне кажется, что приводить в качестве иллюстрации патриархальности российских медиа конкретную редакцию конкретного издания в текущем составе, — передергивание. К тому же так будто нивелируется работа талантливых, умных, ярких женщин, которые трудятся в редакциях, но не на позициях редакторов, то есть которые не буковками занимаются, а, скажем, новостями, социальными медиа, дизайном, фото, видео, подкастами, продюсированием, продажами. Это большая и значимая часть любого медиа.

Буду только рада, если о современной музыке в ближайшие годы начнут говорить и писать больше девушек. Но если они захотят говорить и писать о чем-нибудь другом, например о литературе или кино и сериалах, компьютерных играх или театре, то я тоже буду рада и буду страшно ими (нами) гордиться.