Pitchfork поставил в сотню лучших альбомов года «Room for the | 👑🦅 𝐔𝐓𝐎𝐏𝐈𝐀_𝐌𝐔𝐒𝐈𝐂 🦅👑
Pitchfork поставил в сотню лучших альбомов года «Room for the Moon» Kate NV. Это один из самых главных ностальгических российских релизов последних лет, и отношение к нему у меня довольно смешанное.
Я, разумеется, сейчас не буду выступать в роли музыкального критика и оценивать музыку с альбома: наверняка она заслуживает добрых слов. Мне скорее интересно восприятие этой музыки и то, к чему она вообще.
В случае с Шилоносовой довольно легко проследить источники – она с удовольствием рассказывает о них в интервью. Здесь есть влияние японской поп-музыки восьмидесятых (привет, вапорвейв!) и отечественной «экспериментальной» эстрады тех же лет (вроде песен Чернавского).
Вообще в последние пару лет ощущение, что как будто после всех разговоров о вреде ретромании музыкальные журналисты и критики смирились, махнули на это рукой и сами отдались во власть тотальной сконструированной ностальгии. Сразу два последних экспортных прорыва — это альбом Kate NV и «Молчат дома» (о которых вы, наверное, уже сами все знаете и понимаете). Восьмидесятые внезапно вновь стали не навязшим в зубах штампом (к пониманию чего поп-музыка, кажется, шла с момента появления ретровейва), а чем-то свежим и чуть ли не обязательным для восхищения и репликации.
Конечно, это не восьмидесятые, а некая смесь, пастиш из элементов разных культур восьмидесятых и девяностых. Это хорошо отслеживается по статье Артема Макарского, вышедшей на «Афише» к релизу альбома «Room for the Moon». Вот речь идет о непосредственных музыкальных влияниях и цитатах, вот Артем восхищается, тем как Kate NV использует позднесоветское музыкальное наследие. Но тут пласт внезапно сдвигается, и в следующем абзаце оказывается (безо всякого перехода), что мы уже говорим о девяностых, о детстве Шилоносовой, подаваемом совершенно в гипнагогическом ключе; то же самое в интервью могли бы сказать Ферраро, Лопатин или группа Pram:
«Моя ассоциация с телевизором тех времен — вот это звенящее чувство, что ты вроде бы понимаешь, что тебе хотят сказать, а вроде как и нет, – цитирует воспоминания Шилоносовой издание «Афиша», – И от этого мне вокруг все казалось довольно мистическим и странным. Мультики, фильмы — все было довольно отъехавшим. И музыка тоже — она даже казалась какой-то болезненной, но при этом абсолютно волшебной».
В клипе на песню «Plans» очевидно как раз такое смещение и перемешивание временных пластов. Песня, которая вроде бы должна вызывать ассоциации с восьмидесятыми, подается в сопровождении видео, эксплуатирующего образы отечественного телевидения девяностых годов — выпуски новостей, упомянутые в материале на «Афише» «Маски-шоу» или клипы Лики Стар (японская поп-культура, кстати, была в них уже тогда, в 1994 году).
При этом не очень понятно, осознает ли это смешение и смещение сама Шилоносова, или же вправду переносит свое детство на несколько лет назад, предаваясь культурной амнезии. «Люди в детстве все впитывают, как губка, — и потом все это выходит наружу у них через те способы самовыражения, которые они выбирают. Да, моя музыка похожа на ту, которую делали в восьмидесятые, — и это именно та музыка, что ужасно меня радует», – говорит она. Но когда восьмидесятые закончились, ей не было (если верить странице в «Википедии») еще и года.
Но это все, на самом деле, даже не так важно: это уже стандартные наблюдения за любыми ностальгическими проявлениями поп-культуры. В статье Макарского меня сильно цепанула одна фраза: «Однако Шилоносова осознанно берет главное из самой музыки, а не ее контекста — берет эстетику, а не то, что вокруг нее. Это удивительный подход к советскому наследию, пока что толком не развитый в нашей музыке». Я сейчас не буду распространяться насчет ошибочности этого суждения (хотя бы потому, что не бывает никакой «просто эстетики», а если и бывает, то тогда и у «Молчат дома» есть «просто эстетика», да и вообще у любого ностальгического поп-культурного акта), скажу только о его следствиях.
