Мой друг теперь каждый вечер колдует с мукой и водою, он шлёпа | Тикки А. Шельен. Записки на треске

Мой друг теперь каждый вечер
колдует с мукой и водою,
он шлёпает тесто в корзинку,
и тесто в корзинке спит.
Я чищу до самой ночи
янтарные абрикосы
и ложкой снимаю пенку,
пока варенье кипит.

Мы беженцы из Содома.
Каждый из нас содомит.

На самом деле не то что,
не беженцы - эмигранты.
И даже не эмигранты,
скорее, беглые, да.
Надеемся, что уцелеем,
что нас не вышлют обратно,
если об нас спохватятся
содомские господа.


Политика нашего полиса:
как можно больше вреда.

Я пока еще без работы,
потому что лето, и море,
и абрикосы на рынке,
и солнце танцует твист.
Мы идем по зеленым улицам,
держась, как дети, за ручки.
В Содоме такое не принято:
оскорбленья, плевки и свист.

Мне как правило люди не верят, что
каждый житель Содома пурист.

Иногда, по акценту заметив,
нас спрашивают: откуда вы?
Из Содома?!. Да там же бездна!
Ну да, потому и здесь.
А иногда удивляются:
Да вы что, это ж суперполис!
Ваш главный - надежда планеты!
И мой друг мне шепчет: “Не лезь…”

И в воздухе пахнет солью
и серой - жуткая смесь.

По ночам мне все чаще снится,
будто я возвращаюсь в город
и возле меня возникает
тот, кто должен меня принять.
Что происходит дальше,
любому из наших ясно.
Я просыпаюсь молча:
а смысл по ночам кричать?

Нас этому с детства учат:
вниманья не привлекать.

И все-таки мы счастливцы,
мы вырвались, уцелели,
хоть и сдали свой град без боя
(это любой подтвердит),
и в нашем - не нашем жилище
пахнет вареньем и хлебом.
и магнитики на холодильнике,
как над площадью ангел стоит.

Этот бронзовый ангел на толстой колонне -
он, как и мы, содомит.

А домой мы вернуться не сможем:
дом под серой и солью скрыт.