В двадцать первой они с матерью живут. Во втором подъезде. - Б | Место силы

В двадцать первой они с матерью живут. Во втором подъезде.
- Большое спасибо! - Я кивнул и повернулся чтобы уйти.
- Только нет ее больше. - добавила бабка. - Увезли ночью на скорой.
Меня словно по голове огрели.
Я медленно повернулся.
- Что, простите?
- Увезли, говорю. На скорой. Вон в больницу нашу. И мать там.
***
Ленину маму я узнал сразу. По глазам. Такие же синие и огромные. Только синяки под ними. И волосы у нее есть. Русые. И брови. Красивая…
Она сидела на кушетке в больничном коридоре и смотрела в стену перед собой. Я сел рядом. Огляделся. Желтые крашеные стены. Красно-коричневый пол. Мимо нас неторопливо, как-то очень осторожно, держась кто за грудь, кто за поясницу, проходили пациенты. Кого-то провезли на каталке. Пробежали медсестры. В конце коридора, там где операционная, кто-то громко вскрикнул. Здесь, наверное, каждый день так, все время что-то происходит. Очень серьезное. И специфический запах лекарств и чего-то еще, приторного, от чего хочется съежится, спрятаться, убежать…
- Здравствуйте. Вы Ленина мама? - Я потрогал женщину за плечо. - Меня Костя зовут.
Женщина вздрогнула, посмотрела на меня.
- Знаю тебя… Лена… рассказывала… Костичкой называла.
У меня в груди что-то заныло.
- В вашем городе... вот в этой больнице... работает лучший врач, который.. может… - Ленина мама с трудом сдерживала слезы. -  Он сказал... что сделает… все возможное. Все, что... в человеческих силах…
Она сдавленно всхлипнула. Замолчала. Потом, что-то  вспомнив, пошарила  рядом с собой, нашла потрепанную сумку, достала и протянула мне мятую бумажку.
- Возьми, Лена тебе передала. Наверное знала что придешь. Сказала, что это важно. А мне тебя искать… как-то не до того было.
Я развернул. Одно слово: NTOMOП. Правый краешек буквы Т зачеркнут.
Я знаю этот шифр. Чтобы его понять, даже не нужно зеркала. Как я дошел до дома, не помню.
***
Я смотрел в пространство перед  собой и ничего не видел. Слезы застилали глаза. Вот яркое пятно окна, а правее - разноцветные пятна книг в книжном шкафу. Книги. Чем вы можете мне помочь? Чем вы ЕЙ можете помочь?? Чем Я могу ей ПОМОЧЬ???
Я проглотил ком в горле, поморгал, вытер глаза рукавом, подошел к шкафу, провел пальцами по цветным корешкам. С трудом прочитал первое попавшееся - О. Генри… Новеллы… Взял, пролистал. Споткнулся о название рассказа - Последний лист. Последний! Да что ж такое! Швырнул книжку на кровать. Бухнулся рядом сам. Уставился в потолок. Тоска и безнадега…
Вспомнился самый первый день, когда классная представила нам Ленку.
Будто вчера все было. Времени-то, всего ничего прошло. Вспомнил свой дурацкий прикол с прилипшим к ней прозвищем. И еще всякое. Глупое. Глупое! От стыда хотелось провалиться. Тереньтич меня за эти шуточки, от которых весь класс ржал, однажды указкой треснул. Извинялся потом - первый раз в жизни, говорит, не сдержался, ударил ученика. Мало треснул.
О чем же он тогда рассказывал? О каком-то Генри. Писателя кажется, так звали.  Или это фамилия его?
Я скосил глаза на книжку, лежащую рядом со мной. О. Генри. Новеллы.
Да ладно???
Взял, открыл, устроился поудобнее. Ну, что за Последний лист?..
***
Дальше все завертелось в бешеном темпе. Мысль, что делать, вспыхнула сразу и целиком. Позвонил своим. Быстро все обсудили. Запустил фотошоп, набросал дизайн, Светка кликнула девчонок, они обежали магазины и сели кроить и шить. Петька обзвонил экспресс-типографии и сделал срочный заказ. Квакин, кто бы мог подумать, со своими бойцами, уже среди ночи, примчался на отцовской тачке и до утра торчал рядом с печатником, считая тираж, чтобы всем хватило.
Телефоны не умолкали до самого утра…
***
С рассветом я уже караулил лечащего врача у дверей больницы. И когда наконец дождался, чуть не сбил его с ног, когда тот выходил из  машины. И теперь этот немолодой уже, сутулый и очень уставший мужчина, с серыми, пытливыми глазами и длинными тонкими пальцами, удивленно смотрел на меня и силился понять, чего от него хотят.
- Доктор! Ну, послушайте меня.