Резная Свирель

2022-11-01 18:44:47 Открыть/Комментировать

2022-11-01 18:43:55 Демиург закрывает глаза на краю Вселенной. Ему снятся истории: остров Святой Елены, молодые туземки, роскошные гобелены, семилетний Иона играет с большим китом. Демиург, просыпаясь с утра, создает планету, где родится Шекспир, что начнёт сочинять сонеты, где влюблённые пары бросают в фонтан монеты, загадав абрикосовый сад и уютный дом.

Демиургу пеняют:
как маленький, право слово. Человеческий род ненадёжен и избалован. Напрягись, чтобы смерти хватило её улова. Обеспечь генеральским штабам справедливых войн.
Вот запомни, придурок: мы знаем твои уловки. Проживёшь ли ты дальше без пенсии, без страховки? Мы-то знаем, как правильней. Нечего хмурить бровки.
Несогласных настойчиво просим — валите вон.

Демиург закрывает глаза на краю пустыни. Ему снится: медовой водой истекают дыни, а потом ещё снег, и старик на морозе стынет, потому что красиво, внучок нацепил коньки. Демиург, просыпаясь с утра, сочиняет страны — все играют на флейтах, купаются в океанах. Пьют амброзию маги, алхимики, великаны, улыбаются, глядя на солнце из-под руки.

Демиурга ругают:
с тобой никакого сладу, офигеть, креативный нашёлся. Ума-палата. Мы сначала отправимся к боссу, потом к Пилату. Где борьба за престол, эпидемии, нищета? Ты давай, чтобы истина, чтобы любой поверил. Ещё в обморок грохнись — смотрите, какие звери. Так-то мы достигаем успеха в небесной сфере, пока всякие корчат опять из себя шута.

Демиург открывает глаза на краю деревни. Петухи презирают сновидцев, шумят деревья. Завалился бы ночью с цветами к одной царевне, ибо грудь ее девичья мягче, чем каравай. У создателя чай на столе, на штанах лампасы. Он простой рядовой демиург. Демиург запаса. Говорила беззубая кобра: не просыпайся. Говорили же древние руны: не открывай.

Демиург закрывает глаза, потому что может. Ему снятся хвощи, динозавры, земля моложе. Авель жив, Ной вообще покупает в ларьке галоши, потому что потоп отменили, а лужи нет. Вдаль бегут неуклюжие предки искусствоведов, напевая: советуйте сами себе советы. Демиург просыпается с первой минутой света и грызет авалонское яблоко. Сорт ранет.

Арт: Jeska Verstegen

#svirel_poetry Открыть/Комментировать

2022-10-31 18:17:00 Открыть/Комментировать

2022-10-31 18:16:57 Хоррор "Древнерусская тоска"

В октябре поливало дождями, как положено им, октябрям.
Мы сидели на кухне с друзьями, обсуждая динамику ям. Тех, в которые нас погрузили непогода и просто тоска. И нечистой какой-нибудь силе даже завидно было слегка. Поминали не к ночи Нерона, избегали смотреть в зеркала.
Только Павлик держал оборону, тыча в нас чертежами крыла. Он считался у нас паладином с подходящим строением ног. Тут в квартире раздался противный, отвратительно резкий звонок. Павлик спрятал за тумбочку крылья — у него там сакральный алтарь. И когда чужаку мы открыли, сразу поняли — это вратарь.

Он прослушал последние сводки, изменился (возможно) лицом. Из бутылки налил себе водки и ее закусил огурцом. Приказал нам не трогать рябину и железо (имейте в виду). И слонялись лохматые финны, по пути истребляя еду. Белозубый упырь-малолеток выл, качая в прихожей права.
А вратарь нам шепнул напоследок, мол, счастливого вам Рождества.
Между прочим, мы тыквы купили. Плюс фонарики. Полный провал. Только Павлик включил рокабилли и с мечом под него танцевал. Финны мелом чертили окружность, сами были белей полотна.
"It's a Halloween", — крикнули дружно, чтобы сделать приятное нам.

Долго шайбу искал постоялец, задолбали вконец упыри.
Поутру мы печально смеялись: ну, приснится же, черт побери. Непомерно страдая от тщеты, любовались на утренний лёд.

Только что теперь делать с мачете. В Балашихе тростник не растет.

#svirel_poetry Открыть/Комментировать

2022-10-31 18:16:28 Открыть/Комментировать

2022-10-31 18:16:24 И когда прорастает зима у её крыльца, ведьма ставит свечу на окно, подметает сор.
В тишине различает старуха шаги Жнеца. Выбирает душистые травы, чтоб первый сорт.
Говорит: заходи, дорогой. И ещё — привет.
И ещё — я ждала тебя, ты не хотел спешить
На другом берегу загорается тихий свет, словно слабое эхо усталой её души.
Жнец, слегка наклоняясь, неловко заходит в дом. Мнётся, стоя в дверях, задевает косой порог:
я тебя столько лет от людей прикрывал щитом, я хранил твою тайну, как будто свою берёг.
Помнишь, ведьма, ведь я научил тебя видеть лес, танцевать у костра, слушать белку, ежа, грача.
Ты любила с корзиной гулять, иногда и без, иногда с туеском. Под корягой родник журчал.
Только память твоя была цепкая, как репей. Только слово твоё было скользкое — чисто уж.
Улыбается ведьма: сначала чайку попей, у меня вот варенье из яблок и диких груш.

И когда прорастает зима у её ступней, холодит её пальцы, ползёт по её ногам, понимает колдунья, что дело теперь за ней.
Отрезает кусок ежевичного пирога, закрывает глаза, рукавом вытирает рот.
Подзывает кота — потрепать у котейки шерсть. Угощайся, костлявый, поди у глухих ворот пирогов и не водится, батюшка. Или есть?
Понимаю, работа, нельзя удирать с поста. Всё богатство моё — пара бусин да пять колец.
На дворе время жатвы. Кота на земле оставь.
Он мурлычет, что трактор, пушистый такой, шельмец.
Ребятишки просили — решили забрать с утра. Молодец я, скажи? Хоть и старенький кот, а мой.
Жнец кивает: пускай. Ты давай не тяни, пора. Заболтались мы, ведьма. Тебя уже ждут домой.

И когда прорастает зима у её колен, начинается снег, снег везде: он вверху, внизу.
Ведьма шарит зачем-то кривой кочергой в золе, достаёт из дубовой шкатулки драконий зуб.
Надевает на шею, как раньше, давным-давно. Отражается в чане с водой: неужели я?
Пролетает над лесом дракон, и блестит луной над притихшей землёй серебристая чешуя.

#svirel_poetry Открыть/Комментировать

2022-10-30 14:02:55 Открыть/Комментировать

2022-10-30 14:02:40 Всё достаточно относительно. Гришка сразу родился в кедах.
Красовался часами в кителе, что достался ему от деда. Дед загадки любил загадывать, презирал болтунов и хамов. Гришка — облако перекатное, вольный ветер, бродяга Дхармы. И рюкзак, вон, неразбираемый по причине — кого волнует? В детстве, спрятавшись за сараями, представлял себе жизнь иную. Жизнь, наполненную рассказами о богах, молодых и старых. Никогда не считал их "массами". И "ресурсами" не считал их. Он друзьям объяснял, но сбивчиво, увлекаясь, перевирая :
люди — боги, они забывчивы, потому и не помнят рая. Мишка слушал, и Сашка-Олово. Скорчил рожу Сергей Казанцев: ты, короче, больной на голову, ты скажи ещё — боги зайцы. Оцените масштабы бедствия. Гришка строго сказал Серёге: нет, они на луне, естественно, ну которые зайцы-боги.

Вырос Гришка, уже не требовал ни заботы, ни слов, ни пыла. Ощущения дома не было. Ощущение дороги — было. Что ему, дураку горбатому, тут, естественно, не про внешность. Жил, бездельничал, подрабатывал. Приходилось пахать, конечно.

Грусть почти ничего не весила, страх практически был низложен. Это было бы даже весело, но и дома хотелось тоже. Своего, чтобы как положено, чтобы книги и чтобы лампа. Чтобы Бродского и Волошина.
Чтобы лапа, собачья лапа. Чтобы в кресле и в драном свитере
Чтобы прямо за дверью — волны.
Чтобы кто-то звонил спросить его: ты в порядке, Григорий? В полном. Скоро еду. Вы там без паники.
Стал похожим на кроманьонца,
ночевал в разноцветном спальнике, по утрам принимая солнце как лекарство от выгорания. Но однажды дошел до моря. Обнимало его бескрайнее: ты в порядке? Не ври, Григорий. Соль осела на пыльных лацканах, плыли звуки от колоколен. И Григорий, волной обласканный, вдруг подумал, что да, спокоен. Море бурное, как овации. Море шумное, как таверна.
Дом — где хочется оставаться и значит, дом его здесь, наверно.

У Григория дом на пристани, хаски, книги, жена-красотка. Друг, по самое горло в истине, иногда занимает сотку и Гришаню зовёт по отчеству. И Григорием. И пиратом. А бежать никуда не хочется, потому что уже не надо.
У домов существует правило: нет хозяина — дому плохо. Дед к нему приезжал. Понравилось. Правда, китель забрал, пройдоха.
Бушевали ростки цикория. Только вот ведь какая штука.
Море шастало до Григория. Каждый вечер. В окно. Без стука. У забора цвела магнолия. Море жаловалось на чаек. Обещало свалить в Монголию, но, естественно, после чая.
И в Китай, вероятно, выгорит. Поторчать на стене в Китае. Или просто в дремучий пригород. Приносило с собой минтая, говорило: построю хижину, может, юрту, шалаш из веток. Задолбалась супруга Гришина собирать по углам креветок и других посторонних жителей. Непридуманных, нота бене. Гриша ангелом-утешителем гладил море по белой пене, беспризорное и бездомное. Эх, ни дна тебе, ни покрышки.
Правда, если б не ты, бездонное, ни жены бы, ни дома Гришке. Засыпали у моря ялики, и киты, и русалки следом. Крабы дрыхли в пододеяльнике. Гриша в баре болтал с соседом. А пока он сидел за столиком, третье пиво в ладонях грея, звали лунные зайцы-кролики: море, море, вернись быстрее. Ох, какие у нас здесь таинства, хоть бери и вставляй в абзацы.
Море с Гришей ещё останется, море помнит про богозайцев.

Принесет им коры осиновой, и фрегат, и его старпома. И, естественно, скажет синее: наконец-то я, зайцы, дома.

Арт: Элеонора Смурова

#svirel_poetry Открыть/Комментировать

2022-10-29 16:49:54 Открыть/Комментировать

2022-10-29 16:49:47 Медвежонок идёт к мамане
по дороге, убитой солью:
"Мама-мама, смотри — я ранен.
Мама-мама, смотри — мне больно.
Забери меня снова в детство,
где малина и снов комочки".
Мать-медведица нянчит сердце.
На ветвях набухают почки,
и становится день зелёным,
и становится день красивым.
Мир качается, запелёнан, но крест-накрест, внахлёст, насильно.
Медвежонок принёс под мышкой
три предательства, две ошибки. Тот момент, когда он был лишним,
тот момент, когда он был гибким,
тот момент, когда выбил раму, когда чуть не лишился друга.
"Я дурная зверюга, мама.
Очень добрая, но зверюга".
Мать-медведица гладит лапой по косматой башке и плачет.
Тусклым солнышком светит лампа,
тускло светит медвежий мальчик.
И тогда мальчик слышит голос,
то ли матери, то ли бога:
"Там, где тени выходят горлом, там и будет твоя берлога.
Запах дерева, бусы леса там вплетают дриады в косы.
И приручены будут бесы, и черничными будут росы.
Только ты принеси в котомке три прощения, две надежды.
Милый, рвётся всегда, где тонко.
Славный, рвётся всегда, где нежно.
Жизнь вообще не про то, что предан, что растерзан и что раздавлен.
Жизнь, ты знаешь, она про небо, про моря, про цветы, про дали.
Про любовь, а не про остылых, про дома, а не про могилы.
Зря я, что ли, тебя растила?
Зря я, что ли, тебя чинила?
Ворожила слова, заплатки, колыбельные и советы.
Спи, мишутка, в берлоге сладко
до щебечущих птиц на ветке.
Просыпайся большим и новым.
Я закрою на холод ставни.
Я повешу на дверь подкову,
зачарованный дар кентавра,
крылья северного сиянья,
лишь бы, сына, не слышать больше:
"Мама-мама, смотри — я ранен,
мама-мама, смотри — мне больно".

#svirel_poetry

Смотрите, какую мне замечательную иллюстрацию нарисовала к медвежонка Анастасия Зиновьева Открыть/Комментировать