При этом все основные сцены “Теоремы” подчинены строгим правил | Спутник и Погром
При этом все основные сцены “Теоремы” подчинены строгим правилам симметрии, согласно которым даже совращение голубоглазым Мефистофелем (Теренс Стэмп) буржуазной семьи следует не изощренному художественному замыслу (там он очевиден), а таблице умножения. В итоге за “Теорему” Пазолини обвинили в непристойности, но режиссер был оправдан. «Волнение, которое я испытал при просмотре, носило не сексуальный, а исключительно идеологический и мистический характер. Поскольку речь, бесспорно, идет о произведении искусства, оно не может быть непристойным», - решил судья.
И если за “Теорему” режиссер оказался на скамье подсудимых, то, как считается, за “Сало, или 120 дней Содома” уже на том свете. Надо сказать, Пазолини закончил свою жизнь самым достойным для настоящего леворадикала образом. В ноябре 1975 года тело режиссера нашли в луже крови в Остии. У Пазолини было сломано десять ребер, раздавлено сердце, разбита челюсть, сломана левая рука и наполовину вырваны уши. После убийства по бездыханному телу несколько раз проехались на машине. Так бывает, когда твое творчество действительно волнует людей.
По официальной версии, убийцей Пазолини был юный хулиган Джузеппе Пелози, то ли по достоинству оценивший последнее произведение мэтра, то ли отказавший в секс-услугах. Правда, уже в далеком 2005 году Пелози отрекся от признательных показаний, и в деле появились “три парня с южным акцентом”, забившие до смерти режиссера под бодрые выкрики “поганый коммунист”. Кто на самом деле убил Пазолини, достоверно неизвестно до сих пор, и, наверное, это и неважно. Скорее важно то, что его фильмы обрели неповторимый багровый оттенок, отлично сочетающийся с заветом Ницше “пишите кровью, ибо кровь есть дух”. Ну и с красным флагом, конечно.
Зарево от культурных терактов Пазолини самым неожиданным образом подсветило русскую культуру. Нищий иммигрант Савенко вместе с красавицей-женой Еленой печально бродили по Остии, буквально у места убийства Пазолини, в поисках дешевого жилья. Жилье они так и не нашли, зато нашли свое место в русской литературе, каждый по-своему. Эта сцена русской бесприютности и озлобленной тоски стальной нитью прошила все творчество Лимонова, и в ней Пазолини стал неизменным фоном. Незадолго до смерти Эдуард приехал на то самое место в Остию. Там его ждал незамысловатый монумент и серое как вечность море.
Свят Павлов, подробнее о Пазолини сегодня в 20 часов на https://youtube.com/c/CzarTalks
