«Вспоминались тайные службы, совершавшиеся в Соловецком лагере | СОЛОВКИ: ЦИТАТЫ И СВЯТЫЕ ДНЯ

«Вспоминались тайные службы, совершавшиеся в Соловецком лагере погибшим позже священником. То был период, когда духовных лиц обряжали в лагерные бушлаты, насильно стригли и брили. За отправление любых треб их расстреливали. Для мирян, прибегнувших к помощи религии, введено было удлинение срока — пятилетний "довесок". И все же отец Иоанн, уже не прежний благообразный священник в рясе и с бородкой, а сутулый, немощный и униженный арестант в грязном, залатанном обмундировании, с безобразно укороченными волосами — его стригли и брили связанным, — изредка ухитрялся выбраться за зону: кто-то добывал ему пропуск через ворота монастырской ограды. И уходил в лес.

Там, на небольшой полянке, укрытой молодыми соснами, собиралась кучка верующих. Отец Иоанн надевал эпитрахѝль и фелóнь, мятую и вытертую, и начинал вполголоса. Возглáсия и тихое пение нашего робкого хора уносились к пустому северному небу...

Страшно было попасть в засаду, мерещились выскакивающие из-за деревьев вóхровцы — и мы стремились уйти всеми помыслами к горним заступникам. Отрадные, просветленные минуты! В любви и вере виделось оружие против раздирающей людей ненависти. И воскресали знакомые с детства рассказы о первых веках христианства.

Чудилась некая связь между этой вот горсткой затравленных, с верой и надеждой внимающих каждому слову отца Иоанна зэков и святыми и мучениками, порожденными гонениями. Может, и две тысячи лет назад апостолы таким же слабым и простуженным голосом вселяли мужество и надежду в обреченных, напуганных ропотом толпы на скамьях цирка и ревом хищников в вивáриях, каким сейчас так просто и душевно напутствует нас, подходящих к кресту, этот гонимый русский священник. Скромный, безвестный и великий...
Мы расходились по одному, чтобы не привлечь внимания.

И одолевали зло простые слова любви и прощения, евангельские заветы, отвечавшие, казалось, извечной тяге людей к добру и справедливости…»

(Волков О. В. Погружение во тьму).