Что мне нравится в этой на редкость нескучной и лапидарной д | Sobolev//Music
Что мне нравится в этой на редкость нескучной и лапидарной для жанра книге отдельно — тотальное чувство присутствия всех задействованных.
Удовольствие прочитать беседу с Терри Темлиц, например, я оставлю вам самим — там она точно, резко и очень метко разъебывает (иначе и не скажешь) т.н. творческие индустрии, на словах заточенные в помощь художникам и артистам любого толка, а на деле представляющие из себя бесконечную вежливую головомойку и динамо-машину по выкачиванию денег и сил из отдельных творческих единиц. Кроме того, Терри озвучивает несколько практических примеров по делу сохранения рассудка и здорового духа в положении «свободного художника» — ценное дополнение к книге того же Инглиша, дающей минимальное руководство о том, как вайбить в чистом поле непуганой интеллигенции. А к тому же — рассуждает, почему сфера независимой экспериментальной музыки лично ей более предпочительна, чем сотрудничество с культурными институциями (вкратце: там обитают живые люди, а не обыскуствившиеся роботы).
Да и вообще, этот томик даже не столько про музыку и интересные способы ее воплощения и сочинения, сколько о том, как не потерять здоровое любопытство (или осадить нездоровое, часто проявляющееся после получения хорошего гуманитарного образования), уметь видеть тонкий абрис мира, но не раздражаться из-за его несовершенства и не забывать, что дух духом, но и грубая материя иногда много чего стоит, особенно в деле розыгрышей не очень ближних на потеху себе и всем врубающимся.
Моя же любимая часть «Заметок» — эссе Луизы Грей об Аннее Локвуд; как новозеландская композиторка отправилась в Дармштадт учиться свободной электронной музыке под руководством Штокхаузена и Булеза, а в итоге поняла, что звук всегда найдет, как быть услышанным в своей чувственности, а не в конкретном воплощении.
Идеи Локвуд не так давно вспоминали вдумчивые приколисты clipping. Их предпоследний альбом «There Existed an Addiction to Blood» закрывался как раз пьесой локвудовской пьесой «Сожжение фортепиано». Остановимся на ней чуть подробнее:
Берется фортепиано, желательно успевшее пожить и как следует поиграть. Его устанавливают на открытом пространстве, крышку закрывают, а внутри, в самом низу, около механизма педалей, закрепляют обрывок бумаги, смоченный жидкостью для розжига. Бумага поджигается – а дальше, пока фортепиано горит, с помощью педалей звук интонируется, как то угодно исполнителю. Пока ему не станет слишком жарко. Восстановлению фортепиано не подлежит.
«Сожжение» было лишь одной частью серии из работ «Пересадка фортепиано» (Piano Transplants), с помощью которых Локвуд спорила с Джоном Кейджем, возможно ли создать постоянно подготовленное фортепиано. Да, решила она, если это постоянство будет ограничено самой возможностью использования инструмента.
«Cмысл «Transplants» совсем не в разрушении. Скорее, их цель состоит в том, чтобы выделить фундаментальный процесс в композиции, передачу энергии. Звуки "Transplants" происходят из-за того, что каждое старое и сломанное фортепиано перегружено природой и каждый звук высвобождается в композиции, созданной из декомпозиции ... Это способ работы, с помощью которого можно мельком взглянуть на неслышимые или пропущенные звуки, обычно недоступные человеческому уху или наоборот, настолько распространённые, что мы их попросту не замечаем».
