Больше всего мне, конечно, нравятся йоги, которые после асан с | Терешковец.

Больше всего мне, конечно, нравятся йоги, которые после асан с серьёзным видом идут пить просекко с текилой, как будто шагают на исповедь. Аргументируя это тем, что таким образом достигают баланса.

Я не говорю им (но пишу об этом здесь), что они напоминают лесорубов, сразу после часовой рубки дерева с рвением берущиеся тупить свой топор – в попытке, разумеется, достичь вселенской гармонии. Или писателя, ежедневно удаляющего половину написанного за день, при этом уверенного в своей адекватности.

Я не свят (слава богу) и тоже могу выпить пива. Но прикрываться балансом? Камон, как пела Земфира, зазря искушённая английским. С другой стороны, многим очень нравится топтаться на месте, а прогресс и выход за пределы обозначенного периметра не вызывает у них ничего кроме ужаса. И вот с этим что-то сделать уже крайне сложно, особенно если человек уверен, что не будучи самострелом над собой не вырастешь. Сложно и, как я понимаю, никому не нужно.

Но всё-таки не могу не заметить: что-то в этом членовредительстве, чёрт возьми, есть романтическое. На днях был на классе одной местной йогини в Форт-Лодердейле. Как только закончили, она отошла к бару и заказала три рюмки бурбона. На мой удивлённый взгляд предложила выпить и мне, а когда я отказался, объяснила, что бурбон её заземляет.

Через полчаса она уже полупьяная приставала к туристам и говорила громче диджеевской музыки. Вот это женщина, подумал я. Совмещает в себе всё прекрасное из двух, по моему опыту, не сильно совместимых миров.

Наконец, подвыпившая йогиня расплатилась и ушла. Вероятно, спать во время воскресного зноя. Мудро. А я пил воду и думал: какая, всё-таки, женщина…