Все события как будто специально подбираются для меня кем-то с | Терешковец.

Все события как будто специально подбираются для меня кем-то свыше. Как будто кто-то знает, что писателю нужна пища, в первую очередь духовная, без пищи он засыхает, как забытая в пустыне речка, и мне эту духовную пищу предоставляют в избытке, а я с благодарностью её принимаю.

Как не быть благодарным, когда выходишь из своего небольшого номера в Дейли Сити, выходишь, тебе в глаза бьёт наиярчайшее солнце, перед тобой расстилается пейзаж из бесконечных холмов и где-то посередине между ними, как зефир, утопает старая концертная площадка «Cow Palace». Ты выходишь на крыльцо совершенно босой и раздетый, разве что на ногах твоих гавайские шорты, а на носу – солнечные очки, чтобы не щуриться. Ты проникаешься своим вегетарианским салатом прямо там – на крыльце и думаешь, какой это прекрасный день, как прекрасно, что поют неизвестные птицы, как прекрасно, что ты – это ты и никем другим быть не надо. Ты всё это думаешь, когда неожиданно распахивается окно соседнего номера, из него высовывается смуглокожая голова, раздаётся какой-то
хрип-сипение, похожий на вой сломанного пылесоса, и в метре от меня в сторону раскалённого асфальта проносится большая бесформенная масса слюны.

Я в оцепенении стою с тарелкой теперь уже безвкусного салата, совершенно растерянный. Как поступают в таких случаях? Делают вид, что ничего не заметили? Уходят обратно в номер? Голова с дредами поворачивается в мою сторону, удивлённо на меня таращится и с итальянским акцентом произносит:

– Оу, сорри, сорри, сорри! Соу сорри, мэн! Айм соу сорри!!!

Моя реакция – истеричный смех. Голова тоже начинает смеяться. Мы оба, я и итальянская голова, просто стоим там на крыльце или подвешены в пространстве окна и смеёмся. Потом голова извиняется ещё раз и снова исчезает в темноте. Окно захлопывается.

Я остаюсь наедине с салатом. Жизнь есть жизнь. Юмор есть юмор. А салат есть салат, и после инцидента он никак не изменился. Он всё такой же салат, как и был до этого. Только мои мысли могут сделать его несъедобным.

Я принимаюсь жевать свою капусту кале с бобами эдамаме дальше.