я на самом деле хорошо помню это ощущение — беспробудное, бесп | так и пойду

я на самом деле хорошо помню это ощущение — беспробудное, беспримесное горе, которое режет тебя изнутри на кусочки, и ты превращаешься в оболочку человека с требухой внутри. Такое было один раз — в ноябре 2008 года, когда позвонила мама и сказала, что химиотерапия больше не работает, ее не будут больше делать, и папе осталось месяца три. Мне было 20, я работала тогда на мебельной выставке — переводила хорошим знакомым итальянцам, и после этого звонка я рыдала не переставая, а они ходили и предлагали воду и кофе и пытались найти слова. Горе, которое не остановится, оно будет длиться и длиться. Папа умер 13 февраля следующего года, но то горе длится до сих пор, и это теперь будет тоже. Не отмотать назад, не переделать, не спасти. Твое личное горе, горе, совершенно невидимое на фоне настоящих проблем других — горе, о котором и говорить-то стыдно, но это примерно единственное, о чем ты можешь говорить и говорить со стопроцентным знанием дела. Твой маленький мир, снаружи вроде бы целый, но внутри все порезано на кусочки. Горе от того, что была какая-то точка во времени, когда можно было что-то сделать и все предотвратить, и эта точка прошла незаметно. Горе от закончившейся надежды и ярость на себя за то, что эта надежда вообще была.