Смотрел сейчас на спутниковые снимки этих траншей под Мариупол | Да, Сковорода

Смотрел сейчас на спутниковые снимки этих траншей под Мариуполем, куда скидывают трупы жителей (тысячи, видимо, тел). Вспомнил очень показательный момент из текста Черныха — о том, как захватчики относятся к мертвым людям, которых погибли из-за их «освобождения»:

«Подходит еще один "донецкий" — полноватый молодой парень в очках, совсем непохожий на солдата.

— Слушай, мы сейчас говорили с гражданскими...— начинает он.

— А они не сказали, жмуриков своих будут забирать? — перебивает его Иван.— Они лежат там, бедные, уже полторы недели. Скоро разваливаться начнут.

— Да знаю... ну там народ вроде нашли, уже будут разбираться.

— А кто тут трупы убирает? — спрашиваю я.

— Местные,— говорит Иван.— Потихоньку, кто кого знает. А если никто не знает... ну вот эти двое лежат, я знаю точно, неделю. Повезло еще, что тут было холодно. Только вот начинает теплеть, и ароматы уже начинают... совсем не лаванда. Местные тоже уже охерели от жизни такой: "Земля мерзлая, мы не можем копать". Думают, это наша обязанность, как же»

На Сашу Черных вообще зря многие за этот репортаж набросились. Бесконечно грустно, конечно, что ему приходится писать тексты этим дурацким перестроечным языком, затушевывая углы и предполагая чтение между строк.

Но даже так там остаются важные свидетельства, и хорошо, что они есть. Травить кого-то за рассказ из Мариуполя, написанный человеком в России, может, и половинчатый, но не подлый (как обычно в провластных медиа) — ну, это как минимум недальновидно.

Это как будто загоняет людей в России в немоту — говори все прямо или заткнись. То, чего добивается и власть. Мне тут вчера как раз попался на глаза пост Бориса Грозовского про немоту, что возможность говорить и быть в России отнимается все сильнее и сильнее. И что разговор вслух уже будет практически подвигом.

Но тогда и надо поддерживать любую живую речь в России, если каждый говорит столько, сколько он может и готов, и делает, что может и к чему готов — все это бесконечно лучше, чем немой страх и бессилие бездействия.

(конец субботней проповеди)