Когда русский эмигрант, которому английские обыватели стали об | Русский Республиканец
Когда русский эмигрант, которому английские обыватели стали объяснять причины русской революции, пробовал объяснить, что большинство земель вообще-то были крестьянскими, ему не верили, потому что в стране, где вообще вся земля принадлежала помещикам, это было непредставимо.
Введение в РИ института земских начальников (хотя они были лишь вспомогательным элементом местной администрации, и речь более шла о том, чтобы дать подкормиться неимущему элементу) было воспринято как проявление жуткой реакции, тогда как в Англии суд и управу на местах всегда вершили не гос.чиновники, а непосредственно наиболее авторитетные землевладельцы (а в магистратах графств доля дворян с 1842 по 1887 даже несколько выросла – с 85,5 до 88,2%), каковое положение считалось совершенно нормальным.
В конце Х1Х в. в Англии никакого другого землевладения, кроме помещичьего, практически не существовало, причем 80% земли принадлежало 7 тыс. чел., а половиной владели 300-400 аристократов-пэров, которые занимали в стране совершенно исключительное положение (не имея при этом никаких привилегий, кроме свободы от гражданского ареста и права суда пэров; они им были не нужны). Состоявшая из них Палата Лордов до нач. ХХ в. играла решающую роль, а выборы в Палату Общин контролировались теми же пэрами. В кабинетах с 1830-1900 гг. пэры или их старшие сыновья составляли в среднем 71%, причем только в составе кабинетов Гладстона было примерно 50 на 50, а в других либеральных и особенно консервативных – около 90%, а иногда и больше (сам Гладстон умер в 1898 владельцем 7 тыс. акров с 2500 арендаторов и доходом свыше 10 тыс. ф. в год).
Т.е. те лица, которые занимали первенствующее положение во власти и политике, были и самыми богатыми (каждый 8-й акр принадлежал одному из герцогов, а из 16 чел, получавших более 100 тыс. фунтов в год ренты 14 были пэрами). Такой полноты соответствия (нормального для средневековья) не было в Х1Х в. на континенте даже в Австрии, а тем более в бюрократических монархиях Пруссии и России (где перечни первых десятков крупнейших землевладельцев и виднейших деятелей практически не совпадали ни на 1850-е, ни к 1900). Аграрные отношения в Англии вообще были исключительно устойчивыми (разница между доходом среднего работника фермы и среднего помещика в 1695 г. составляла 15 и 3 000 фунтов и оставалась той же в 1901 г.).
Однако же эти «пережитки феодализма» Англии как-то не очень помешали (во всяком случае никто не ставит их ей в вину). При том, что именно английский парламент был главным инструментом господства аристократии. Если кто думает, что там в основном заседали бакалейщики, то заблуждается (еще и в 1895 2\3 составляли «сельские джентльмены», отставные офицеры и барристеры); даже избирательный акт 1832 г. (многие англ. историки вполне основательно именно его, а не события сер. ХУ11 в. почитают «буржуазной революцией») не сильно изменил ситуацию.
