“Индивидуум (почему бы уже не индивидуууууууууммм), изолирован | Громкая держава
“Индивидуум (почему бы уже не индивидуууууууууммм), изолированность, адепт, амальгама (Шевырев), беллетристика (Шевырев и Краевский), будуар (Шевырев и Греч), дебют (Шевырев), детерминизм (!?!). ("Журнал народного просвещения", февраль 1841, отдел 6, стр. 89 и 90), индетерминизм, коалиция! (Шевырев), лаборатория жизненности ("Отечественные записки", июль 1840), метаморфоза (Шевырев, "Москвитянин", январь 1841 г., стр. 260), наивность (Греч, сочинитель русской грамматики), новелла (Кукольник), объективные, пациентка (Кукольник), пациент (Греч), популярный (!!??!!) (Шевырев), стимул (тот же), стиль (тот же)…
Скажи, что это значит? И как понять это?
Субстанциональность души ("Журнал народного просвещения", февраль 1841, отд. 6, стр. 83-84). О боже милосердный! Субъективный , талантливый (Шевырев, "Москвитянин", январь, стр. 260), цивилизация (там же, стр. 296!!!!), этюды ("Русский вестник", январь, 269), эра (Греч).
Скажи, пожалуйста, что станет с русским языком через 20 лет?”
Мы хорошо знаем ответ на этот вопрос. Ну, скажем, ровно через 20 лет, в 1861 году, вышел роман Федора Достоевского “Униженные и оскорбленные”. Да и потом много произведений, ставших классическими, выходило. В общем, не умер язык. Но стоны не прекращались. В начале советской эпохи, в 1920 году, Ленин писал: “Русский язык мы портим. Иностранные слова употребляем без надобности. Употребляем их неправильно. К чему говорить дефекты, когда можно сказать недочеты или недостатки или пробелы? <…> Не пора ли объявить войну коверканью русского языка?”
При этом незадолго до этого, в 1904 году, в статье “Шаг вперед, два шага назад” он не задумываясь выражался так: “Спор быстро свелся к анализу принципиальных тенденций ортодоксии и ревизионизма в организационном вопросе”, — и ничего, видимо, не страдал.
В 2002 году писатель Валентин Распутин отмечал: “Конечно же, русский язык трансформируется, как и любой другой язык, поскольку трансформируется сама жизнь. Но для русского языка это — беда, т.к. для него это, прежде всего, выражается во впитывании в себя чужих слов”. (Вообще-то много для какого языка это выражается именно так.) Это не все: “У нас в крови, в генах написание слова «парашЮт»” (правда?!). “Сравните язык современных писателей с тем сочным, вкусным языком, на каком писали Бунин, Чехов, Шмелев” (за словосочетание “вкусный язык” я бы отдельно посылал людей учиться, ну, русскому языку).
Еще двадцать лет прошло, появились новые слова, время от времени какой-нибудь чиновник предлагает заменить иностранное слово “гамбургер” простым словом “бутерброд” (не осознавая, что это тоже заимствование, только не из английского, а из немецкого, более раннее) или ужасного “лобстера” (английское слово) на прекрасного “омара” (французское слово). Но язык, к счастью, живет своей жизнью и на всякие жалобы — в том числе мои — внимания не обращает и обращать не будет.
