#pomespenyeach Стихотворение Гаспарова — это его любимый жанр | Громкая держава

#pomespenyeach

Стихотворение Гаспарова — это его любимый жанр “конспективный перевод” (он вообще к Кавафису довольно строг, считает, что по стилистике и многословию тот вроде какого-нибудь Фофанова); трогательно, что в этом конспекте один пункт, наоборот, придуман и *вставлен*, причем в античном контексте он сидит как влитой. Гаспаров говорил, что у него нет чувства юмора, и он его заменяет точностью; дайте две, пожалуйста. *** Про “Снежную бабу” Слуцкого недавно был, мм, срач (у меня в фб), который, как мне кажется, принес текстологический катарсис, и я использую плод оного в прочтении. *** В “Занзибарских девушках” есть основания для другого срача; вторую строчку там можно прочитать двумя способами (а потом то же слово встречается, с редупликацией, еще раз, и там можно прочитать *тремя* разными способами). Что это прямая отсылка к пушкинскому “Каменному гостю” — вещь очевидная; но на мой взгляд, выбранный мной вариант делает ее только более тонкой. (Ну и, честно говоря, прочитать это здесь с ударением на последнем слоге мне версификационное чувство не позволяет, хотя меня уверяют, что это возможно.) *** “Я знал врача — он был архиерей” у Домбровского, говорят, относится к Луке Войно-Ясенецкому; не исключено, что и остальные персонажи там вполне реальные. *** Отрывок Пушкина — начало ненаписанной поэмы; оно, разумеется, сохранилось только в черновике, и некоторые слова там — догадки и конъектуры (не мои, пушкинистские). *** Стихотворение Фроста я прочитал в журнале “Америка” в нежном возрасте; вроде бы это публикация аж конца 1950-х. В сети оно распространено, но без указания переводчика; был ли переводчик указан в “Америке”, не знаю, но кажется нет, и если так, это просто дико странно. После некоторых поисков я нашел книгу поэта-эмигранта Николая Моршена и выяснил, что это его текст. Оригинал очень сложный для перевода, как вообще весь Фрост, но решение последних слов — Provide! Provide! у Фроста — по-моему, неплохое. *** Стихотворение Головатого я прочитал в ранней юности в журнале “Химия и жизнь” в составе теста на память (там предлагалось прочитать его один раз и запомнить; я запомнил, причем навсегда, но, как сейчас выяснил, неправильно, и теперь мучаюсь — это в “ХиЖ” строки были переставлены или все-таки память сыграла такую шутку). Головатый был инвалидом, но активным и путешествующим; это стихотворение было прислано на конкурс в “Комсомольскую правду”. *** Стихотворения Шкапской, по замечанию Гаспарова, доброжелательные критики называли женскими, недоброжелательные гинекологическими; из этого текста оно неясно, но я потом прочитаю другое, будет понятнее. Многие тексты (этот в том числе) она писала в строчку, как сейчас делает, например, Быков. *** Агнивцева и Кузмина я поставил рядом, потому что мне кажется, что первое — пародия на второе; но тут, конечно, никаких гарантий.