VI Толя попал под комбайн. Это он так шутил про себя, когд | Уроки Cострадания
VI
Толя попал под комбайн.
Это он так шутил про себя, когда его спрашивали, что с ним стряслось.
Пробыл в больнице Толя почти полгода. Дольше него тут только бедолага Женёк, но о нём в другой раз.
Когда начались разговоры о том, чтобы готовиться к выписке, по обыкновению беспечный Толя сделался мрачнее тучи. В отличии от других, мечтающих скорей сменить свалявшийся матрас на пуховые перины, Толя, как выяснилось, по домашнему уюту надежд не питал, и койку свою покидать не спешил.
Тому были причины. За всё время никто так ни разу и не пришёл навестить Толю. Сигаретами его обеспечивали соседи по палате. Одежду кое-какую к зиме собрали. А остального хватало и так. Толя не унывал.
Взяв дежурный костыль и насобирав на автобус, он поехал домой на другой конец города, чтобы забрать документы. А заодно и отца увидеть и узнать, как там дома дела. К вечеру Толя вернулся поникший, с выражением крайней озадаченности на хмуром лице.
Разводя руками, он рассказал как обнаружил распахнутую дверь в пустую квартиру. Внутри голые стены. Ни вещей, ни документов, ни следов отца.
В тот вечер Толя также поведал, что из себя представлял перемоловший его комбайн. Случилось это полгода назад, тем летним днём, когда он ещё был здоров.
— Нашли мы галоперидол в аптечке, — начал свою историю Толя.
— В какой аптечке? Что нашли?
— На стройке. Не важно. В подсобке, — он оглядел слушателей по палате. — Про галоперидол чтоль не в курсе? Это транквилизатор такой. Мощный. Буйным психам дают, чтоб те утихли. — Толя издал нервный смешок. — Ну так вот. Закинул я пару колес и свалил.
— Куда свалил?
— Да никуда! — Толя погрузился в уцелевшие воспоминания. — Домой пошёл.
Дома тем вечером, как обычно, Толя застал отца в компании бутылки разведенного спирта и очередных новых знакомых. Без долгих уговоров, он к ним присоединился. Только вот не учёл, что алкоголь многократно усиливает эффект. От дальнейших воспоминаний в памяти Толи остались обрывки. Вроде как по лесу где-то шатался, на дорогу вылез и угодил под колеса. Водитель добропорядочный оказался, привез Толю в больницу, передал докторам.
Закрытый перелом руки не сулил ничего страшного или непоправимого. Наложили гипс, выделили койку, оставили в себя приходить. Но Толя не стал разлеживаться, а пошел искать приключения дальше.
Привезли его на скорой через час под вой сирен и спешно укатили в реанимацию. Там он провел несколько дней и ночей, прежде чем весь забинтованный вернулся в палату. На этот раз отделаться не удалось так легко.
Смотреть на Толю было и впрямь жутковато. Бритый череп весь в шрамах. Нет четырёх передних зубов. Это всё следы черепно-мозговой. Плечо вырвало из сустава вместе с сухожилием. Сделали, что смогли. Срослось кое-как, но функций прежних рука больше левая не выполняет. Безвольно болтается. А Толя левша.
Оказалась сломана голень. Это самая пустячная Толина травма. Теперь там красуется гипсовая лангета. Сбившая машина после удара Толю еще несколько метров проволокла. Часть печени и селезёнки также пришлось удалить.
Вот с таким набором Толя и провалялся полгода. Теперь ему были нужны документы, без которых пособие по инвалидности никто не оформит. Но где их искать?
На тот момент Толе стукнуло девятнадцать. Школу он забросил ещё в восьмом классе, так как не собирался на чужого горбатиться дядю, о чем с гордостью не раз заявлял. Медсестер он называл двустволками, а гороховый суп — музыкальным.
Когда утром ему на тумбочку поставили емкость для анализов к выписке, он в сердцах схватил её и, ругаясь, вышвырнул в коридор. Пришлось дежурному персоналу провести с Толей разъяснительную беседу, после которой тому ничего не оставалось как покорно смириться и свою горькую участь принять.
Последний раз Толе подали обед в койку. После обеда, собрав скудные вещи, Толя грустно попрощался, и напоследок глянул в окно.
Там, за стенами больницы, похоже, кроме зимы его никто не ждал..
