..У Коробкоши неважное зрение, она носит очки. Это с перво | Уроки Cострадания
..У Коробкоши неважное зрение, она носит очки.
Это с первого дня уроков обеспечило ей нужное право сидеть на первой парте, ближе к учительскому столу, и дало преимущество.
Небоське со зрением повезло меньше, оно у неё в порядке. Поэтому ей пришлось уступить передовую и некоторое время выжидать, пока не представится шанс придвинуться ближе.
Когда Коробкоша слегла с простудой, Небоська этим сразу воспользовалась. Со второй парты во время занятий она демонстративно щурила глаза, и прикладывала руку к виску всякий раз, когда с доски переписывала.
Старухи тоже так делают, разглядывая цены в гастрономе.
— Ну что ж ты скажешь, Нина?
— Да что тут скажешь? Гляди, опять творох подорожал!
— Ну и ладно, нам-то с посёлка носют.
— Так теперь и там вздерут!
— Как пить дать, вздерут, Ивановна.
— Вот ведь падлы!
К началу второй четверти Небоська и Коробкоша сидели на первых партах разных рядов, обе довольные и не обделённые.
Коробкоша старательно учёбу тянула: учебник читала и маме помогала. Отец у них не первый год бесследно пропадал на сахалинской вахте. Мать татарка Нина Коробко черноволосая, кряжистая, волевая, с усиками и двумя дочками. Младшая сестра Коробкоши ходит в детсад. Как и брат Небоськи.
Небоська держит осанку величественно. Роста она не низкого. Макушка её мелькает в переменах над толпами ребятни, снующей с криками вдоль коридора. Небоськино лицо неизменно озаряет безучастие с примесью надменности: губы плотно сжаты, руки прижаты. Нередко она так и просидит весь перерыв на своём месте за партой, сложа перед собой локти и таращась в окно.
Но у доски во время урока Небоська чудным образом преображается. Тут она стоит с немой растерянностью, и приоткрывает рот, как будто сказать порывается, но до внятных ответов редко доходит, увы.
Имеет Небоська сноровку мелом выводить под диктовку. И списывает аккуратно. Было бы откуда списать.
Однако подружек Небоська не копит. Без особой надобности ни с кем не говорит. И через резиночку с Коробкошей и другими девчонками не проводит в припрыжку все напролёт перемены.
После родительского собрания под конец первой четверти Галина Николаевна подошла к приземистой старушенции, натягивающей в коридоре обветшалую шубу.
— Вы бабушка Небольсиной Тани?
— Да-да, — оживилась старуха.
— Хочу с вами поговорить.
— Я вас охотно послушаю.
— Дело в том, что Таня, хоть девочка и тихая, и послушная, но вот только ни по одному предмету никак не поспевает. И с домашними заданиями не всегда всё хорошо.
— Ну что вы! — Старуха встрепенулась. — Таня у нас очень прилежная! Правда схватывает не всегда на лету. Но мы с ней занимаемся, объясняю ей как могу.
Старуха пригладила редеющий мех на линялой шапке и продолжила с блеском в глазах.
— Зато она никогда не балует. Вы лучше поручайте ей работу вам в помощь. Доску к уроку подготовить или что угодно ещё. Она всё выполняет беспрекословно.
— Спасибо за доверие, с поведением у Тани и вправду всё идеально. Я бы даже сказала, что чересчур. — Классная сдержанно улыбнулась. — Успеваемость бы подтянуть. Давайте, я назначу девочек из класса, вместе уроки могут делать в библиотеке. С Наташей, например, с Коробко.
— Ну что вы! Я ж с ней сама занимаюсь. Мы нагоним. — Старуха смотрела учтиво, задирая глаза кверху. — Ничего страшного не случится.
По итогу прорехи в учёбе так и списали в обмен на послушание. У доски Небоська в ожидании подсказок пучила взгляд и обводила написанное учительницей, старательно поправляя закорючки и уголки. Вскоре её лишь изредка ради приличия стали к доске вызывать по какой-нибудь уж совсем легкотне.
Родители Небоськи занимались возведением промышленности где-то в Дальневосточной глуши, видеть их приходилось нечасто. Воспитывалась Небоська моралью бабки: «Помалкивай, да не вылазь. Слушайся учительницу и будь на виду. А там уж как-нибудь пригодишься».
Вот Небоська с немой покорностью и устроилась под уютное крыло классного руководителя. И завоёванные позиции сдавать уже не спешила..
