Я не знаю что написать все эти дни. Понятно что нет больше ник | Sashka & Dukhashki

Я не знаю что написать все эти дни. Понятно что нет больше никакой парфюмерии, есть только работающий на всех телевизорах дома Дождь, есть телеграм. Но и СМИ уже начали прямо сегодня добивать. Вот прямо сейчас пишут, что начнут блокировать ютуб. Интернет может быть завтра. Что-то даже 100 человек не отписалось, ну давайте подтолкнем. Я точно не хочу никого осуждать, но все знают, что никакого сотрудничества ни с кем у меня не было, никаких денег, терять мне вообще нечего. Я всегда тут высказывал свое мнение и ничего остальное меня не интересовало. Поэтому скажу и сейчас, и мне вообще неважно, хоть я тут один останусь. Если не сейчас говорить, то когда? Но если кто-то думает, что я молчу и мне все равно, то вот моя развёрнутая позиция к этому дню.

Есть какая-то дикая, очень злая ирония, в том, что под крики про фашистов и денацификацию, мы оказались в их шкуре. Меня не отпускает последние дни мысль, что вот именно так себя чувствовали люди при Гитлере. Кто-то радостно поддерживал до конц, кто-то бежал, кто-то прятался в своем мире, а кто-то невыносимо страдал. У истории хоть и извращенное, но есть чувство юмора. Вы столько раз кричали волки, что в итоге дело не в том, что вам никто не верит, а вы сами стали этими волками. Ведь даже и символ себе придумали, который гордо рисуют примерно как свастику. Потащив за собой всю страну в качестве заложников. И я понимаю, у нас в обществе очень любят обижаться, это выпестованное. Ах почему нас не любят прибалты, ах почему нас не любят поляки, ах почему нас не любят чехи, ну что мы им сделали, что они нам тычут своим 68 годом. Ну как бы поздравляю, украинцы этого не забудут НИКОГДА. И если вы не можете понять почему, даже с всеми фото и видео современного мира, то у меня плохие новости по поводу как минимум вашей эмпатии, кажется там только склад полит. методичек. И да, это со многими нашими гражданами сделали, но факт от этого не меняется. И это тоже национальная трагедия. Что нас заточили в взгляде на мир 19 века, когда Европа уже в 21.