В последние годы мы наблюдаем усиление исторической риторики: | РСМД

В последние годы мы наблюдаем усиление исторической риторики: в то время как во многом медийно порождаемые «конфликты памяти» все больше используются для визуализации того, кто же является «значимым другим», покушающимся «на нашу победу», внутри страны происходит систематизация институтов и расширение практик государственной политики в сфере истории.

Можно прогнозировать конкуренцию двух моделей памяти. Первая в большей степени ориентируется на европейские практики, делает акцент на индивидуальных страданиях и нюансах нацистской истребительно-геноцидальной политики, призывает к сочувствию к жертвам (прежде всего к тем, кого нацизм уничтожал за инаковость) и ставящая острые вопросы о вине и ответственности. И вторая модель подчеркивает общность трагедии граждан Советского Союза (вплоть до противопоставления их другим жертвам), изобилует конкретными примерами массового насилия и коллективного страдания и тесным образом связывает трагедию оккупации с героической борьбой советского народа.

О проблеме продвижения «нашей исторической повестки» и отстаивания «нашей исторической правды» пишет Константин Пахалюк.

https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/goryachaya-pamyat-o-velikoy-otechestvennoy/