Ничего не буду говорить о самых важных событиях дня - и без ме | Rusak

Ничего не буду говорить о самых важных событиях дня - и без меня весь интернет заполнен умными под завязку. Мне как раз вспомнилось вот что: когда-то писал я про прекрасных и красиво написаных всеми кому ни лень мужеубийц, вернее - про серию Жана Лаона Жерома «Задницы мужеубийц». Но тут я не о какой-то очередной мужеубийце, которую кто-то очаровательно изобразил, но картинка сюда не влезла, а в Мальцовской галерее её по какой-то причине нет. Это не так. Я вам о другом. О том, что если вдруг в реальности мужа недобили - то картину даже прерафаэлиты с этой сценой не напишут. Если только что-то романтическое или многофигурное. Какую-то напряженную композицию. А вот чтобы сам факт - то нет. Если вот саму сцену - то, это будет что-то по либретто. Потому как в операх, даже если они по тем же сюжетам, непременно мужей добивают. Вот, например, вспомним Люси Эштон. Это ведь и героиня романа Вальтера Скотта «Ламмермурская невеста», и оперы Доницетти «Лючия ди Ламмемур», где сюжет вроде бы тот же, только место действия не Шотландия 18 века, а Италия. Так вот, в романе история основана на реальных событиях и там мужа до конца не добивают и полотен с резней и трагедией по роману нет. А пот в опере… слушайте, нет, давайте по порядку. Так вот. События реальные и рассказ о них Скотт услышал еще в детстве. Девушку на самом деле звали Джанет Дэримпл. Мужем там был лорд Артур Баклоу, челоек богатый и, в принципе, приличный. Поженили их, как и принято тогда было, родственники. Но сама она его, как и полагается, не любила, а любила другого - Эдгара Равенсвуда, который, разумеется, всех этих родственников нихрена не устраивает. Вообще-то, так как история настоящая, то мы знаем и настоящее имя того самого мужа. Звали его Дэвид Данбар. Но Скотт, конечно, не мог использовать настоящие имена из той истории: как ни крути, а это же Шотландия, бешеные горцы, почти как в аулах - все родня на родне, могли и порезать. Натурально. Даже если не прямые родственники - всё равно нашлись бы какие-то единокровные третьеюродные братья и устроили бы какую-нибудь кровную месть. Сто пудов. В общем не сталл Скотт рисковать. А Эдгарда Равенсвуда, на самом деле звали Арчибальдом Рудерфордом и был он тоже, кстати, лордом. Но в реальной истории причина, почему он не устраивал семью невесты тоже известна, и была она банальна до отвращения: политика. Он был сторонником Принца Чарли, а эти, наоборот, были за законного монарха. Но Лючии было на это совершенно наплевать. А самое главное, что мужа она так сильно не любила, что в отличии от многих героинь полотен с голыми попами, где они обыкновенно каких-то влюбленных или подбивают, или нанимают и по этому уж если режут - то до конца, она зарезала мужа собственноручно. Ножом. Но в реальности и романе - не очень до конца. Но зато прям вот в первую брачную ночь, пока гости веселились внизу. Но вот тут есть один нюанс: и у Скотта, и в опере есть слова и про то, что невеста слегка тронулась и вышла из спальни в подвенечном платье, залитая кровью и паря в галлюцинациях будто счастлива она со своим любимым Эдгаром. Во всех постановках это обязательно должно быть: белоснежное платье невесты заляпанное кровью с ног до головы. Режисеры и художники по костюмам просто обожают этот момент. Я, честно говоря, видел всего один раз это и мне совсем не понравилось. Так что я понимаю художников ни разу не написавших эту сцену. А Лючия… Ну Лючия так и не пришла в себя, и через две недели умерла. И в реальности, и в романе, и в опере. Хотя - странно как-то, скорее всего она с собой уж тогда покончила или родственники постарались, что правдоподобней. Но- как я уже и говорил - так как в романе и реальной истории мужа она только тяжело ранила и он отлежался и выздоровел, то ни одного полотна с кровавым платьем нет. Даже в комиксах. Зато есть полотна, как в реальной жизни вторым браком женился. Через несколько лет, правда, умер упав с лошади. Но я о другом: слушайте, как странно, согласитесь, ну почему такая красочная сцена только в опере отображена? А полотна никакого нет…