Вот да, хотелось бы сказать о том, кого можно назвать первым б | Rusak

Вот да, хотелось бы сказать о том, кого можно назвать первым большим театральным художником Бразилии. Родольфо Амоэдо. Многие в России почему-то пишут его имя как Амоедо, но там всё-таки больше «Э» чем «Е», ну мне уж точно так всегда слышалось. Кстати, вот тоже странно: многие говорят, что он состоялся, как художник именно потому, что смог жить и учиться в Париже. Но – не знаю, есть у меня сомнения. В принципе попал он в Париж не так уж чтобы сильно случайно. Сперва - так. Семья у него была очень даже обеспеченная и к театру и имела непосредственное отношение, вплоть до инвестиций, так что то в том, что друг их семьи, который перерабатывал романы под театральные пьесы, в шутку пригласил его поработать и в ныне несуществующем Театре Сан-Педро ничего странного нет. Зачем это сделал – не знаю - но тем не менее этим всё и решилось. У Родольфо после что-то этого у переключилось в голове и в 1873 он совершенно спокойно поступил в «Лицей Искусств и Ремесел Рио де Жанейро». На живопись. Проучившись там всего год (и почувствовав, что это очень скучное место - разгульной жизни ему там явно не хватало) он перешел в Императорскую академию изящных искусств. Там с этим было как-то явно лучше. В 1878 его картина «Жертвоприношение Авеля» едва не принесла ему стипендию для обучения в Европе. Кстати, опять-таки в России, почему-то очень любят писать, что всё-таки принесла и он получил и стипендию и всё на свете для Парижа, но нет. Едва не принесла. И поехал он с рекомендациями, но всё-таки на свои. Верней на деньги семьи. И с 1879 по 1887 он жил и учился в Париже. И, как вы уже, наверное, догадались - сперва, ровно год, в Академии Жюлиана, но потом, наконец, ему удалось поступить в Школу изящных искусств. С 1882 по 1884 он участвовал в Салоне и ничего нового на его полотнах, которые там выставлялись, у него не появлялось. Его уже тогда, как ни странно, его привлекали всяческие мифы и предания, немного эзотерики и всё, что можно назвать «потусторонними мирами». При этом всё это у него в голове плавно смешивалось с театром. Но писать приходилось скорее больше библейских сцен. Но в 1888 он вернулся в Рио, почти сразу стал почетным профессором Академии, преподавать пошел в Политехнической школе и там же провел свою первую персональную выставку, где как раз в полном объеме и показал всю свою эзотерику и мистику. В 1908 он, вполне ожидаемо, выиграл золотую медаль на Национальной выставке посвященной первому столетию со дня Открытия Портов Бразилии. И сразу стал профессором Национальной школы изящных искусств, где прославился тем, что не сидел в привычном унылом ритме введения студентов в стандартной курс академической школы, а уводил их и в совершенно новые техники и жанры. Потом он частенько становился там же заместителя директора и исполняющего обязанности директора, но почему-то всегда возвращался к преподавательской работе. Говорят, что по этому поводу он всегда говорил, что работать со студентами ему гораздо приятней чем перебирать бумажки и ходить в костюме с галстуком. И, конечно, он не прекращал писать, но не только полотна. Помимо этого, он написать и несколько огромных фресок для Верховного федерального суда в 1909, расписал потолки и стены Национальной библиотеки, ну и создал огромные панно для Муниципального театра в Рио в 1916. Два года спустя, как и многие предсказывали, он был удостоен второй кафедры в Школе живописи. Но все говорят – почему всё-таки театральный художник? Так вот, он очень много рисовал для театра. Но просто судим мы о нём по его станковой живописи – эти огромные полотна и фрески сохранились. Их хранят. А эскизы – и декораций, и костюмов – даже тогда, когда он стал знаменитых в Бразилии художником почему-то никогда не воспринимались всерьёз. Какое-то количество их сохранилось, конечно, но крайне мало. Ужасающе мало. Особенно для того, чтобы составить полную картину. Но зато понятно почему и откуда у него появляются на полотнах Дездемона и масса других театральных персонажей.
https://t.me/malzoffsgallery/106896