Только из нашего колледжа уже двое выпускников на этой войне п | Движение Сопротивления

Только из нашего колледжа уже двое выпускников на этой войне погибло. В Нижнем на кладбище солдатских могил уже целая аллея. На войну идут в основном те, у кого тупо денег нет, часто разведенные алиментщики. Во всем сквозит безнадежность. Моя мама со вторым мужем целыми днями смотрят ТВ. Он сидит перед телевизором и аж кулаки сжимает: «Надо убить, убить». Это такая форма мести за свою убогую жизнь. Она какая-то разлитая в воздухе, эта несчастность.
…
Есть ощущение, что по сравнению с прошлым годом количество ура-патриотов в Краснодаре сократилось. Вместе с тем увеличилось количество людей в тихой депрессии. Самое первое, что в глаза бросается — выросли цены на фоне войны, на все, на продукты. Реже стал ходить по кафе и всяким заведениям. Коммуналка выросла, зимой за двушку у меня выходило зимой 6–7 тысяч без учета электричества. Год назад было на тысячу-полторы меньше.

Но важнее всего — стало душно в обществе, среда стала едкая, токсичная. В трамвае не встретишь ни одного веселого человека, который бы улыбался. Если услышат, что кто-то по телефону сказал слово «война», оборачиваются, смотрят искоса со страхом.

Детей в детских садах выводят на мероприятия, что-то они там учат, придумывают, рисуют для военных. Войны стало настолько много в административных учреждениях, будто там упиваются ею.

Чиновники тоже стали одеваться во что-то военное. Заместитель губернатора поехал посмотреть, как строится кадетский корпус, надел на костюм-тройку военную куртку. Будто бы уже из этого цирк делают. Видимо, чтобы выглядеть более презентабельно и источать уверенность.

Хтонь ощущается повсюду. Страх, что на войну заберут тебя или близкого, пропал, потому что мобилизация закончилась, но все происходящее давит. На днях я ходил по книжному рынку в Краснодаре, который существует столько, сколько и сам город. Столько грустных глаз я не видел никогда. Но никто не признается в причинах своей тоски на камеру или под своим именем.

В соцсетях встречаются патриоты, кто прям питается этой скверной. Они призывают людей плести маскировочные сети, делать окопные свечи. Но их мало. В комментариях, если это не боты, почти никто не соглашается с происходящим, хотя и не выступает против. Вся эта ура-патриотическая движуха напускная, искусственная. Из этого реально делают шоу, война звучит из каждого утюга. На 1 мая в городском парке был концерт, организовали сцену. Но даже на этом празднике весны и труда выставили девочку, которая пела про блокадный Ленинград и крошку хлеба для ребенка. Люди в основном проходили мимо.

Все, у кого есть профессия, образование, надеются, что все это закончится. Этими словами заканчивается каждое мое общение с любым человеком — в муниципальных учреждениях, в банках. Даже мои знакомые ребята, которые были убежденными патриотами, которые верили власти, которые считали, что у руля не глупые люди, говорят: «Мы задолбались».
…
Знакомых, которые уехали из Белгорода, прошу не возвращаться. Говорю им, что они помнят Белгород другим, теперь он страшный. И дело не только в том, что он прифронтовой, на него падают ракеты и бомбы. Будущее здесь потухло. Жизнь вроде как продолжается, работают магазины, ездят машины. Но люди не живут, а существуют на автомате, будто зомби.

Вокруг полно покалеченных судеб, и где ни ткни — все больно. И это помимо страшных доносчиков, мерзавцев, «зеданутых» и так далее. Я просто все время с людьми. Все они в раковинках, уставшие, депрессивные, как в засаде. В атмосфере тяжелая взвесь. Это и правда тяжело выносить, так еще вокруг моральные уроды проявляются в огромном количестве. Строчат доносы, публично и тихо, сдают журналистов ментам. И вот они все вылезли на первый план, их даже по местному телевидению показывают как пример.

У моей приятельницы сын служит на границе, она за год постарела на 10 лет. Он неважно стал относится к женщинам: видел и волонтерок, которые свои дела решают, и проституток, и желающих обобрать пацанов. Мать и сестра, как могут, ему помогают: чтобы в бассейн ходил, в спортзал, обнимают, делают массаж, чтобы кукуха не поехала. А у тех, у кого нет семьи или плохая, она и едет.