АРМЯНСКИЕ СТРАСТИ И 'КРЫЛЬЯ ГУНЬКО' А почитайте, какие страст | РабиНерв
АРМЯНСКИЕ СТРАСТИ И "КРЫЛЬЯ ГУНЬКО"
А почитайте, какие страсти, оказывается, кипят в армянском футболе! В нашем разговоре Дмитрий Гунько рассказал мне об обстоятельствах своего чемпионства.
— История зажигательная, ха-ха! В прошлом декабре мы обыграли «Пюник» — 3:0. Вплоть до конца матча я своих футболистов бурно подбадривал, жестикулировал, гнал вперед — как делаю это обычно, в любом матче. Я эмоционален на скамейке, и лавка соперников тут совершенно ни при чем, она никогда меня не волнует. Но главный тренер «Пюника» (Егише Меликян. — Прим. «СЭ») позволил себе дерзкое и, на мой взгляд, очень некорректное высказывание в послематчевом интервью. Он сказал, что уже один раз отрезал мне крылья, отрежет и еще раз.
— Один раз — это когда?
— В предыдущем сезоне, когда во главе «Пюника» обыграл в борьбе за золото «Арарат-Армения», который я тогда тренировал. Естественно, я посчитал это крайне неуважительным — даже не по отношению ко мне лично, а к нашей профессии. Мы — коллеги, и я сталкивался с серьезными тренерами и видел, как они себя ведут даже в самых эмоциональных ситуациях. Когда работал со «Спартаком», мы играли с московским «Динамо», которое возглавлял Станислав Черчесов. Мы чудом обыграли их, когда Дима Комбаров забил пенальти на 97-й минуте, — и Станислав Саламович спокойно пожал мне руку. Я играл против Гуса Хиддинка, когда помогал Валерию Карпину, тот был дисквалифицирован, и мне довелось вывести «Спартак» на игру. Мы выиграли — 2:0, и там тоже было уважительное рукопожатие.
Но тренеру «Пюника», видимо, позволено делать всё и высказываться как угодно. В тот момент я решил ничего не говорить в прессе на эту тему, обыграв случившееся только одной фразой из восточной мудрости: «Собака лает, караван идет». Хотя СМИ, естественно, пытались раскрутить этот момент, и я их хорошо понимаю, поскольку и сам после окончания карьеры игрока какое-то время публиковался в «Советском спорте», делал интервью с игроками и тренерами. Но тут решил придержать все эмоции внутри.
Само собой, все накапливалось, и эта история меня мотивировала. А в матче с «Пюником», когда мы стали чемпионами, эмоции меня захлестнули. Я пробежался перед скамейкой соперника, показав, что у меня есть крылья, они выросли и никто их не отрубил.
Наш игрок Евгений Цымбалюк забил золотой гол в добавленное время, так что накал страстей несложно себе представить. Мы любим футбол за эмоции. Кто-то проявляет их языком, пытается задеть соперника. А я молчал, но потом они выплеснулись вот так. Видела это и вся моя семья, которая была на стадионе.
— Личное общение с Меликяном у вас когда-нибудь было?
— После того высказывания у меня не было желания подавать ему руки, но перед одной из последующих игр у нас все-таки было рукопожатие, хотя мое отношение к нему это не изменило. А зачем мне с ним общаться? Совета я у него спрашивать не буду, в ресторан звать — тоже.
— Ваш друг Егор Титов поздравил с золотом?
— Естественно! Но это уже совсем другой коленкор. У нас в мессенджере есть общая группа со спартаковскими пацанами 1976 года рождения. В чате нас человек 15, в том числе Андрей Мовсесьян, который сейчас работает в ЦСКА. Он поздравил и сказал, что с меня бутылка «Ахтамара», отличного армянского коньяка. Будет сделано!
Там же Вова Джубанов, тренирующий сейчас в академии «Спартака», Алексей Мелешин... Здесь интересная история. Он тренер команды красно-белых 2008 года рождения, и как раз в дни наших решающих матчей она приехала в Ереван на организованный нашим футбольным клубом ежегодный юношеский турнир «Симон Cup». Он назван в честь сотрудника «Урарту», который погиб во время 44-дневной Арцахской войны.
На глазах Мелешина и его команды мы и выиграли чемпионат. Мне было очень приятно, тем более что накануне я сказал: «Леха, заходи в тренерскую, давай обсудим, как мы завтра будем играть». Два дня рассказывал ему, что мы будем делать против «Пюника», и он своими глазами в режиме live видел, что мы задумывали, как меня всё это будоражит. Признался ему, что для меня это важнейший матч в жизни. И крылья у меня либо будут, либо нет, и тот день во многом это решает.
