Думаю, у многих из вас есть в жизни книга, которую можно назыв | Лит. кондитерская

Думаю, у многих из вас есть в жизни книга, которую можно называть узловой. Любимых авторов и текстов — сколько угодно. Но только одна — и она обычно из детства — запускает большой взрыв, с которого начинается расширение сознания. А позже она рифмуется с нашими идеями и чувствами.

Такая книга — скамеечка, привстав на которую, впервые видишь, что за забором.

Такая книга — добрый собеседник. И, возможно, главный утешитель.

Для меня узловая во всех отношениях книжка — повесть Юрия Томина «Карусели над городом» и ее продолжение — «А, Б, В, Г, Д и другие». В обеих повестях школьный учитель физики и его ученик сталкиваются с пришельцами, чей родной мир так сильно развился технологически, что утерял какое-то важное и ценное Знание. «Уйти вперед — это значит уйти к чему-то. Но это значит еще — уйти от чего-то», — пишет Томин, ненароком, без моралей, заворачивая в подвижный сюжет лирические отступления в несколько гоголевском стиле (если бы Гоголь остался с винтиками и принялся писать научную фантастику).

И вот этих пришельцев забрасывают на Землю, чтобы это Знание добыть. Речь, конечно, о любви, о дружбе, о бескорыстии, об искренности. И да, звучит тривиально, потому что все книги о взрослении так или иначе хороводят вокруг ценности чувств. Но в том и дело, что Томин, выбрав в качестве центральной антитезы возраст главных героев, в итоге сводит детство и зрелость, показывая, что сила переживаний не зависит от количества прожитых лет.

Я всегда помню об этой книге. Из-за великой к ней любви я неосознанно сделала ее частью творчества: слова, а то и целые фразы время от времени прирастают к моим текстам. Я всегда помню об этих повестях, но сейчас как-то по-особенному о них думаю. Видимо, война заставила меня понять, насколько первостепенен там гуманистический мотив. Ведь герои действуют порой совсем иррационально, нелогично, но при этом остаются людьми. За этим и присылают к ним инопланетян, собственно. Чтобы те узнали: за ближнего можно тревожиться сильнее, чем за себя, что не от всякой правды бывает легче и что, заглядывая в другого, мы заглядываем в самих себя.

А у вас есть узловая книга?