На выходных читала «1984» - хотела сличить несколько цитат для | prometa.pro книжки

На выходных читала «1984» - хотела сличить несколько цитат для себя, а потом увлеклась. И вспомнила, почему этот роман так нравился мне в юности - до того, как начнутся избиения и крысы, Оруэлл проделывает потрясающую штуку: он пишет один из самых уютных текстов на свете. 1984 - это Хюгге на максималках. Сопоставимы еще «Чук и Гек» и «Маленький домик в больших лесах».

Потому что уют - это всегда контраст между ледяным космосом и маленьким тёплым убежищем в нем, чем больше контраст, тем сильнее эффект. И в тяжком военном Лондоне, который Оруэллу подробно описывала в своих письмах жена, среди всего намеренно убогого, нечистого и промозглого концентрированным ощущением домика становится даже не комнатка над антикварной лавкой, а девичий альбом, в котором Уинстон ведёт свой дневник. Описано это с замечательной изобразительной силой - над этим нищенским мгновенным огоньком хочется слезы лить, как над карусельной лошадкой и шоколадной коровкой.

А проверить я хотела признак, по которому бравые соседские дети вычислили шпиона - я всегда была уверена, что по иностранному покрою брюк, и это мне ужасно нравилось, потому что идеально стыковалось с пионерской песенкой про пуговку, где дети тоже определяют шпиона по верной примете «и сшиты не по-нашему широкие штаны», но оказалось, что у оруэлловского шпиона были не такие туфли. Какая история пропала! В переводе тоже туфли, а не штаны, то есть, я все это время жила с совершенно ложной памятью - ну, Оруэлл был бы не против.