И вновь всплывает тема намеренной недостаточности борьбы с эпи | Демография упала
И вновь всплывает тема намеренной недостаточности борьбы с эпидемией Ковида со стороны властей ради сокращения расходов пенсионного фонда за счет вымирания пенсионеров.
Многочисленные конспирологи, сторонники теорий заговоров и известная журналистка Альбац настойчиво повторяют эту идею.
А вот известный экономист Гуриев на днях (на стриме с известным журналистом Плющевым) не согласился с намеренностью «неборьбы» с избыточной смертностью пенсионеров, но, все-таки, отметил, что эта смертность выгодна бюджету пенсионного фонда.
Трудно с ним не согласиться, формально все так и есть. Но бюджет пенсионного фонда не сферический конь в вакууме, а часть тех общих ресурсов, которые собираются со всех налогоплательщиков России.
С таким подходом следует рассмотреть «выгоду» пенсионного фонда вместе с потерями остальной части консолидированного бюджетно-пенсионного пирога.
Как мы уже подсчитывали прежде, только за календарный 2020 год из-за избыточной смертности пенсионеров, начиная с 2021 года «экономится» не более 50 млрд рублей в год. Но преждевременно умершие пенсионеры могли прожить еще много лет, а сколько именно никто не знает. Однако есть первоначальные оценки потерь ожидаемых лет жизни, которые делались для других пострадавших стран. Среди встреченных нами оценок был разброс от 4 до 10 потерянных лет ожидаемой продолжительности жизни.
Из-за эпидемии Ковида консолидированные расходы России (всех бюджетных уровней) в 2020 году только на систему здравоохранения и противоковидные санитарные меры подскочили на 1 трлн рублей.
Даже если мы возьмем максимальную планку потерянных из-за преждевременной ковидной смертности лет жизни (10 лет), то ковидные сверхрасходы государства все-равно окажутся, как минимум, в 2 раза больше «выгоды» пенсионного фонда от убыли пенсионеров (1 трлн руб. против 500 млрд руб).
А все потому, что за каждым умершим от Ковида стоят 99 выживших, перенесших болезнь. И значительной части этих выживших требовалась та сама медицинская помощь, на которую был потрачен дополнительный триллион рублей. Многие из них потеряли трудоспособность на долгое время, а кто-то и до конца жизни.
Каждый умерший от Ковида — верхушка пирамиды, у основания которой гигантские затраты и потери ресурсов.
А значит избыточная смертность не несет никакой финансовой выгоды даже самому циничному государству, экономящему на людях.
Отсюда следует вывод, что недостаточная государственная борьба с распространением эпидемии Ковида принесла не экономию финансовых ресурсов, а наоборот, их излишнее расходование.
То есть слишком вялые попытки государства сократить потери жизней и финансов — это результат, скорее, глупости или какой-то особой духовности, при которой главная ценность — не человеческая жизнь и даже не деньги.
Мы подозреваем, что эта таинственная ценность — железобетонная вертикаль вранья, фальсификаций и очковтирательства.
Справедливости ради надо добавить, что человеческая жизнь в России недостаточно ценится в равной степени как государством в лице его служащих (особенно имеющих право на легальное физическое насилие), так и бесправными гражданами. Поэтому часть вины (хоть и различной индивидуальной тяжести) за сотни тысяч избыточных смертей, которых могло не быть, лежит на каждом из нас.
