В завершении напомню про день рождения переводчика Виктора Г | Полка
В завершении напомню про день рождения переводчика Виктора Голышева — 85 лет. Переводил Фолкнера, Оруэлла, Капоте, Фицджеральда и многих.
Раз. «А когда я книжку уже перевел и стал о ней, скажем так, задним числом думать, то мне вдруг стало ясно, что она ведь про любовь. А этого никто из нее не вычитывает. Там все, конечно, с этой любовью плохо в конце концов выходит, но она во многом всю эту историю держит. Единственное, что может дать бой (пусть даже проиграв в итоге) этому кошмару, — любовь».
Два. «Профессионального переводчика в наше время быть не может. Из моих знакомых, может быть, только один Леня Мотылев есть, и то я не знаю, как он с дочкой живет вдвоем. На эти деньги прожить невозможно. Раньше был узкий рынок, но и заработок нормальный. Если с книгой повезло – это как две инженерных зарплаты. Тиражи больше были. Сейчас за переводы платят ничтожные деньги. Профессионально этим можно жить, только если ты превратился в конвейерного человека и быстро переводишь все подряд…Однако на такое количество книг не может найтись большее количество нормальных переводчиков. Раньше выйдет Сэлинджер или Фолкнер – вся страна из-за этого волнуется. Эти книжки надо было добывать. На Кузнецком Мосту стояли спекулянты. Кому сейчас это надо все?
Маленькие тиражи связаны в первую очередь с изобилием. Раньше нечего делать было, только читать. А сейчас гораздо больше возможностей занять ум. На концерт можно пойти, например. Выставки без конца. Мне кажется, дети стали меньше читать – много аудиокниг, телефончик, компьютер. Более быстрые и более дробные способы получать сведения.
Вот пример изобилия. Студенту заказали что-то переводить, я посмотрел – это такая стряпня. Какая-то тетка сидит в Техасе на домашнем хозяйстве, детей вырастила, делать нечего, вот она воображает себе преступную жизнь, пишет детектив, ничего про это не зная. Просто она читала другие книжки и смотрела фильмы. А люди, которые учатся в университетах и пишут нормальные рассказы, напечататься не могут. Я двоих перевел, и их в России напечатали, а там они в писатели не выбились, хотя способные люди.
Почему стряпня печатается, а приличные люди нет? Значит, на стряпню есть потребитель».
