​​Андрей Вознесенский утешает Боба Дилана после провального (н | Полка

​​Андрей Вознесенский утешает Боба Дилана после провального (не по вине музыканта) выступления на вечере поэзии в Лужниках в 1985 году.

Вознесенскому сегодня — 90!

ПОЖАР В АРХИТЕКТУРНОМ ИНСТИТУТЕ

Пожар в Архитектурном!
По залам, чертежам,
амнистией по тюрьмам —
пожар! Пожар!

По сонному фасаду
бесстыже, озорно,
гориллой
       краснозадою
взвивается окно!

А мы уже дипломники,
нам защищать пора.
Трещат в шкафу под пломбами
мои выговора!

Ватман — как подраненный,
красный листопад.
Горят мои подрамники,
города горят.

Бутылью керосиновой
взвилось пять лет и зим...
Кариночка Красильникова,
ой! Горим!

Прощай, архитектура!
Пылайте широко,
коровники в амурах,
райклубы в рококо!

О юность, феникс, дурочка,
весь в пламени диплом!
Ты машешь красной юбочкой
и дразнишь язычком.

Прощай, пора окраин!
Жизнь — смена пепелищ.
Мы все перегораем.
Живёшь — горишь.

А завтра, в палец чиркнувши,
вонзится злей пчелы
иголочка от циркуля
из горсточки золы...

...Всё выгорело начисто.
Милиции полно.
Всё — кончено!
Всё — начато!
Айда в кино!

1957

САГА

Ты меня на рассвете разбудишь,
проводить необутая выйдешь.
Ты меня никогда не забудешь.
Ты меня никогда не увидишь.

Заслонивши тебя от простуды,
я подумаю: «Боже всевышний!
Я тебя никогда не забуду.
Я тебя никогда не увижу».

Эту воду в мурашках запруды,
это Адмиралтейство и Биржу
я уже никогда не забуду
и уже никогда не увижу.

Не мигают, слезятся от ветра
безнадежные карие вишни.
Возвращаться — плохая примета.
Я тебя никогда не увижу.

Даже если на землю вернёмся
мы вторично, согласно Гафизу,
мы, конечно, с тобой разминёмся.
Я тебя никогда не увижу.

И окажется так минимальным
наше непониманье с тобою
перед будущим непониманьем
двух живых с пустотой неживою.

И качнется бессмысленной высью
пара фраз, залетевших отсюда:
«Я тебя никогда не забуду.
Я тебя никогда не увижу».

1977

*
Пешим ковбоем
          пишу по обоям.
В рифмах мой дом.
Когда Тебе плохо —
плохо обоим —
           двое в одном.

Мы вне общественного
                  участья
век проживём.
Только вдвоём
причащаемся счастьем,
                 только вдвоём.

Не помяну Тебя
            в пошлых диспутах
и в интервью.
Всех продаю.
          Твоё имя единственное
не оскверню.

Мысль изреченная,
              ставшая ложью,
сгубит себя.
Имя Твоё холодит,
             точно ложечка
из серебра.

Разве поймёт зарубежная
               клиника
наш жилой стих —
эти каракули,
          стенную клинопись,
стих для двоих?!

Жалко не жизни —
проститься с пространством,
взятым внаём.
Страшно — придется
              с Тобою расстаться,
быть не вдвоём.

Сволочью ль стану,
           волком ли стану —
пусть брешут псы.
Наша любовь —
           оглашенная тайна.
Не для попсы.

2004