Русская классика — это не обязательно толстый роман. По суббо | Полка
Русская классика — это не обязательно толстый роман. По субботам «Полка» советует один рассказ из числа наших любимых.
В честь дня рождения Владимира Набокова поговорим об одном из лучших его русскоязычных рассказов — «Ultima Thule». Изначально это была первая глава ненаписанного романа «Solux Rex»; впоследствии Набоков переработал текст и завершил этим рассказом свой сборник «Весна в Фиальте».
Итак, перед нами сбивчивая речь, в которой прямо-таки на физическом уровне ощущается борьба с неутешным горем, скрываемая за горькими каламбурами. Художник Синеусов, вдовец, чья жена умерла беременной, разговаривает с ней в своём воображении. Ultima Thule — так в античности называли край света, по имени легендарного острова Туле, самой северной точки мира; так называется и поэма известного скандинавского писателя, к которой Синеусов рисует иллюстрации. Ключевая фигура в рассказе — бывший владелец гостиницы Адам Фальтер, якобы разгадавший загадку мира, открывший сущность вещей — и ставший на короткое время знаменитостью. Синеусов пытается узнать его тайну, расспрашивает его о возможности жизни после смерти — и получает только уклончивые, издевательские по сути ответы.
«Быть может, закончи я эту книгу, читателям не пришлось бы гадать: шарлатан ли Фальтер? Подлинный ли он провидец? Или же он медиум, посредством которого умершая жена рассказчика пытается донести смутный абрис фразы, узнанной или неузнанной ее мужем», — писал Набоков годы спустя. Как и во многих других его рассказах, мы остаёмся с мучительной, неразгаданной загадкой, наслаивающейся на другую загадку: в чём же всё-таки истина Фальтера, какими двумя-тремя словами он обмолвился о ней? В своих ответах герою Фальтер в самом деле намекает на то, что получает сообщения от его покойной жены — или, по крайней мере, знает о ней подробности, которые не могли быть ему известны. Но всё это как будто тонет в мареве изысканных и туманных выражений.
Не стоит ли обратить здесь внимание на фамилии? Английское falter означает «нерешительность», «колебание», «бормотание» — эмоциональная противоположность значению германского имени Вальтер («полководец»). Фамилия Синеусов наводит на мысль не только о Синей Бороде, который, в отличие от бедного художника, становился вдовцом многократно и по собственной воле, но и о Синеусе — одном из братьев Рюрика; варяжском витязе, которого, согласно одной интерпретации, вообще не существовало. Мы вновь и вновь попадаем в область зыбкого, фантомного, неясного. И на этом фоне становится ценнее и трогательнее подлинная эмоция и подлинная утраченная тайна: потеря жены как потеря единственного друга, человека, которого Синеусов заклинает единственно возможными для них двоих словами. Они, в конце концов, куда глубже и трагичнее, чем претенциозность Фальтера. «Страшнее всего мысль, что поскольку отныне ты сияешь во мне, я должен беречь свою жизнь. Мой бренный состав, единственный, быть может, залог твоего идеального бытия: когда я скончаюсь, оно окончится тоже».
