Идея империи, основанной на едином и бесконечно расширяющемся | Поистине

Идея империи, основанной на едином и бесконечно расширяющемся пространстве, не только абсурдна - она строго перпендикулярна идее нации, враждебна ей. Пространство высасывает все, на чем строится национальная идентичность. Возьмём для примера русскую национальную идентичность: ее наследие, ее богатство фольклоризировано, экзотизировано, превращено в лубок. Пресловутые «березки» (географическая привязка к среднерусской возвышенности, где это растение, как считается, широко распространено) - этот символ присущей любому нормальному человеку любви к родному краю, к месту, где родился и вырос - монополизируется империей и распространяется ей всюду, куда она в состоянии дотянуться. Русский человек в Канаде или Бельгии, увидев данное растение, машинально констатирует: «русские берёзки», и уже чувствует себя там практически дома; березки становятся категорическим аргументом в ментальной (а потом - кто знает? - возможно, и физической) колонизации данного пространства. Я помню, как в Домбае (это горнолыжный курорт в Карачаево-Черкесии) торжественно открывали отдельную ветку канатной дороги на «Русскую поляну», новый туристический объект, названный так из-за небольшой рощицы соответствующих деревьев, там произраставших: и турист сразу понимал - я дома, а вот эти непонятные «местные» оказались тут случайно, и их роль сугубо обслуживающая, придаточная. И когда им дают понять, что это не так (порой не обходится без зуботычин), для носителей идеи империи-пространства наступает своего рода катарсис, от которого они погружаются в длительную, мрачную депрессию…
Другой важнейший фактор этнической мобилизации - язык: русский язык империя распространяет на все покорённые народы, и они его адаптируют, локализуют. Более того, для обеспечивание большей лояльности империя пестует на покорённых территориях глубокое изучение «государствообразующего» языка. Часто стать русистом, филологом преподавателем русского языка и литературы является единственным социальным лифтом для выходцев из нацпровинций. Такое положение приводит к тому, что представители «окраин» знают русский язык лучше коренных представителей русской нации. Что дополнительно размывает само понятие «русский»: кто он? Какие критерии? Какой-чей? Заметьте, более нет ни одного этнонима, отвечающего на вопросы «какой? чей?» Получается, это некий эпитет, второстепенный признак, а не определяющее обстоятельство. Француз, татарин, адыг или папуас звучат гораздо императивнее: вы сразу понимаете, каким должен быть носитель этого звания, даже если он/она не соответствует представлению. А русский… он может быть любой. А стало быть, никакой.
Поэтому империя - заклятый враг любой нации, в том числе и русской.
М. Темиров