В начале октября на Netflix вышел новый сериал с емким названи | Общество мертвых поэтов
В начале октября на Netflix вышел новый сериал с емким названием – Maid (Уборщица). В России он прошел почти незамеченным. Возможно потому, что все затмил «кальмар» и его «неоригинальные игры». Сериал, между тем, заслуживает внимания и обнажает ряд проблем, с которыми наше с вами общество еще не нашло в себе сил столкнуться.
В центре сюжета – молодая девушка (Алекс), живущая в стареньком трейлере со своим непутевым бойфрендом и трехлетним ребенком. Бойфренд работает барменом и не чурается периодически перемещаться за противоположную сторону барной стойки. Напившись, он устраивает сцены: швыряет посуду, орет и кулаками продавливает стены и без того хлипкого трейлера. Алекс не выдерживает и решает уйти из дома, но идти ей некуда. Женщина из социального обеспечения сначала помогает ей найти работу (уборщицы), а затем дает контакты «приюта» для женщин, пострадавших от насилия.
С самого начала в глаза бросается то, что главной героине так же тяжело таскать с собой из дома в дом тяжелый Dyson, как и поверить в то, что она – жертва насилия. «Ведь он никогда не бил меня», - говорит она сдавленным голосом женщине, предлагающей ей написать заявление в полицию. «Эмоциональное насилие – тоже насилие», - грустно подмечает ее собеседница.
Несмотря на наличие в США закона о «Противодействии насилию по отношении к женщинам» (VAWA), принятого еще в 1994 году, право признавать или не признавать «эмоциональное насилие» насилием закреплено за каждым штатом отдельно. Пункт такого закона, как правило, звучит «coercive control» (дословно «контроль через принуждение»). Примеры «контроля через принуждения» показаны в сериале. Бойфренд отнимает у Алекс машину, забирает телефон, запрещает работать и перестает давать деньги. В США это повод для обращения в суд.
Когда срок нахождения в приюте истекает, Алекс предлагают заполнить форму на предоставление бюджетного жилья. В сериале постоянно мелькают названия социальных программ (SNAP, TBRA Homes), адреса приютов и телефоны, по которым можно звонить, если ты стал(а) жертвой насилия. Все эти программы, телефоны и адреса – настоящие. Кажется, что вот она – надежда на прекрасное будущее.
Сложно поверить, но эту надежду жертвам насилия сложно обрести даже в «узаконенных» американских реалиях. Отчасти в этом виновата забюрократизированная система, отчасти сами женщины. В сериале оказавшись в приюте, Алекс узнает, что для того, чтобы покончить с «ломающими психику и жизнь» отношениями требуется в среднем семь попыток. «Мне, - говорит управляющая приютом, - потребовалось пять». Женщины склоны возвращаться снова и снова к тем, кто их бьет, унижает и терроризирует. А это значит, что каждый раз им физически необходимо куда-то уходить, чтобы попытаться начать новую жизнь.
В России на сегодняшний день нет закона, который бы защищал женщин от домашнего насилия. Да даже если бы и был, вариант, предложенный депутатами Госдумы пару лет назад далек от идеального. Во-первых, ни в его названии, ни тексте ни разу не упоминается слово: «женщина». И это принимая во внимание тот факт, что 75%, пострадавших от семейно-бытового насилия в нашей стране лица женского пола. Согласно предлагаемому документу максимум на что может рассчитывать женщина, которую (к примеру) чуть не задушил пьяный муж — это беседа и предписание, на основании которого мужу запретят приближаться к ней следующие 30 дней (можно продлить до 60). При этом, совершенно не понятно, где она будет эти 30 дней находиться. Законопроект хоть и предполагает создание «организаций специализированного социального обслуживания», но какие это организации и на какие деньги они будут создаваться в нем не уточняется. Когда в США в 1994 году принимали упомянутый выше VAWA, то правительство выделило 1,6 миллиарда долларов на его реализацию, в том числе на создание программ и соответствующих учреждений.
