«Ерунда какая-то тут творится», — решит здешний читатель после | Постмузыка
«Ерунда какая-то тут творится», — решит здешний читатель последних нескольких месяцев и будет прав. Из режима «забыться, не забывая» незаметно исключилась часть после запятой; какие-то всполохи если и возвращали к осознанию, что тут не асфальт и вообще-то ох как трясёт, то ненадолго. Но чем ближе осень, тем выпуклей ландшафт, а песни по мотивам новостных сводок на ум приходят приблизительно такие.
Внезапно вспомнил, что сегодня тридцать один год как схлопнулся путч — а если чуть забыться, то просто был месяц август, когда я, возможно, был уже в некоторой задумке родителей; как минимум, появление моё не исключалось. В пандемийный период, когда и времени было много, и моральное состояние было в достаточном упадке, чтобы обратиться к собственным истокам, я вдруг открыл глубину того факта, что мама лежала со мной внутри без малого полгода в роддоме — с девяносто первого на девяносто второй, сплошная ночь за окном, грустные письма. «Как там на даче твоей?» — так и несётся почтой её мужу, моему отцу, из далековатой Перми. На даче, в труде, как-то рутинизируется. На морозе за окном, с теплящейся жизнью в утробе — страшно и непонятно. Слова тревоги как будто сглатываются: не подосадовать же, что посеял и уехал, пусть даже на полгода всего; не сказать же, что между днями звонков и неделями писем мир мрачнее, чем можно выразить. Зная её потом, горько думать об этом. В письмах изредка лишь кардиограммой: телевизор убрали; телевизор снова поставили; дали тепло; из щелей дует.
В разгар лета известие о моём появлении предсказуемо застало счастливого отца за огородными делами — чуть раньше срока, потому и. Пока закупались билеты и зрел семейный реюньон, на другом конце океанического безбрежья молодые люди по имени Стивен, Джон и Крис бронировали студию. Бронь увенчалась успехом, запись — видимо — не очень. Как сообщает большой друг нашей постмузыкальной редакции (хотя стоп, он ведь теперь и есть редакция, ха-ха) Михаил, спустя тридцать лет запись всё-таки выходит — причём под каталожным номером 900, то бишь 30 в квадрате.
Как к этой новости относиться? Отвечу непонятной иронией: слоукор я люблю, а вот сэдкор уже поменьше. Простите за стариковство, но если твой возраст больше подросткового, упор на sad оказывается кстати примерно в одном случае из ста. И этот один случай не зря приходится на воспоминания о собственном рождении: что способно разжалобить эффективнее, чем наличие метафизического брата-близнеца? И жить сразу хочется, и другим желать жизни — ради таких вот странных рифмованных сюжетов; ради возможности горько напомнить себе, откуда ты есть — и следом забыться, не забывая.
