И «Межсезонье» Ханта является, наверное, самой громкой попыт | pavle
И «Межсезонье» Ханта является, наверное, самой громкой попыткой рассказать о «русской молодости». Так называемым стартером, после которого, уверен, понесутся (уже понеслись) проекты про новое поколение. По крайней мере, так преподносилось.
После своего громкого дебюта со «Штырем», который, на мой взгляд, обречен со временем стать культовым кино, Александр замахнулся на проект, который расскажет о современной русской молодежи. Об их чаяниях, мыслях, страданиях и идеях. Фильм делался на протяжении нескольких лет, постоянно спотыкался об недостаток финансирования, другие проблемы, но так или иначе – он вышел и его можно посмотреть на больших экранах.
Сам Александр Хант говорит, что вдохновением (не прототипом, что важно) для «Межсезонья» послужила трагедия «псковских подростков» – пацан с девочкой, сбежав от родителей в загородный дом, вели трансляцию в перископе, где рассказывали о непонимании взрослых, выпивали, а в финале отстреливались от приехавших на вызов матерей силовиков, закончив жизнь самоубийством. История очень трагичная и запутанная, которая точно не приемлет лозунгов, редукции и сведения подростковых проблем в несколько емких фраз, которая последовала после их смерти.
Однако именно в лозунги на стенах Александр Хант и проваливается, тщась передать душу «русской юности» в «Межсезонье». Все переживания, страхи и комплексы юных подростков вжимаются в несколько незатейливых надписей на бетонных заборах и пару пространных рассуждений о революции сознания. И это было бы неплохо, будь «Межсезонье» трехминутным типичным клипом, где пара подростков бухает, смеется, радуется и, так уж и быть, палит из калашей по воздуху – такая русская версия чеченских празднований смерти деда. Но Александр Хант снял двухчасовое кино, поэтому воспринимается происходящее на экране гораздо сложнее.
Двое подростков, устав от дроча родителей, сбегают из дома. Они принимаются за такой «художественный вандализм», закрашивая лица депутата на баннерах, выкрашивая краской из баллончиков шубы в магазине (с разукрашенными лицами в виде животных), параллельно подворовывая на рынках и рассуждая об экзистенциальном прорыве. Их действия и формулировки хаотичны и сбивчивы, мотивации как таковой особо не присутствует, кроме мотивации «чтобы от нас отстали». В итоге подростков заносит в заброшенный дом среди лесной чащи, где их уже находит мент (папа героини) с обезумевшими от горя матерями. И начинается пальба, сопровождаемая пресловутыми лозунгами и плакатными заявлениями.
Основная проблема «Межсезонья» – его пресловутая плакатность, лишенная какой бы то ни было рефлексии. Два главных героя Саша и Даня лишены целостности, а любой вопрос «почему?» или «кто они?» упирается в ответ «ну это ж русские подростки, ты че». Ответ, который упрощает и низвергает существующие проблемы и запросы того самого молодого поколения, превращая их в неосознанных пассажиров поезда беззаботности и эсхатологического счастья, что гонит в эпицентр ядерного гриба под забытого всеми Шарлота, да будет спокойна душа этого бедолаги.
Хант как будто бы аксиоматизирует безыдейность молодого поколения, не способного формулировать собственные запросы, выходя за рамки заголовков и названий умных книжек (хотя, очевидно, что это не так). Без раздумий обвиняет старшее поколение в отсутствии диалога и желания услышать, так и не дав, собственно понять, что именно нужно услышать. Подростки в «Межсезонье» лишены голоса, способности формулировать. Поэтому они в финале только стреляют.
И вот это хуево.
