В российском кинематографе есть разного рода 'смысловые/темовы | pavle
В российском кинематографе есть разного рода "смысловые/темовые" лакуны разной степени ширины, глубины и отрицания в необходимости вообще что-то на эти пресловутые темы говорить. Их достаточно солидное количество, которое продолжает расти под напором безумных законодательных запретов и ограничений. Однако даже среди пёстрого ряда (само) запретов особенно сильно зияют пропасти тем, выстроенных вокруг "национализма/русскости" во всех их проявлениях.
Российское кино отчаянно игнорирует тему Чечни, которая, безусловно, является одним из камней преткновения "этнического/нац вопроса". Российское кино не менее отчаянно избегает “правых” тем, а в особенности - их радикальных проявлений в виде разномастных экстремистских (и не очень) движений, которые в определенный период современной российской истории значительно деформировали социально-культурный ландшафт российского общества. То есть, на улицах реально шла "серая война" между скинами и антифа - для тех, кто жил на окраинах Москвы/Питера в те времена не нужно и рассказывать про ребят с травматами, ждущих черных у падиков, группу Боровикова, взрыв на Черкизовском рынке и т.д.
Все это было и влияло на самоощущение и восприятие действительности множества людей. Однако, на данный момент, и вряд ли, в ближайшем будущем мы увидим на экранах любую попытку - плохую/хорошую, пропагандистскую/честную работу на эти темы. В этом плане “Россия 88”, будучи, на самом деле, убого слепленной на коленке работой является чуть ли не феноменом.
Российское кино никак не трогает “внутренние национальные” темы, ввиду того, что само российское общество находится в состоянии расколотом. Идентичность выстраивается на базисе истории и консенсуса относительно происходящего в прошлом. История России - макабрическое бельмо, хуй пойми как слепленное. Соответственно, выстраивать некоторую логическую, генеалогическую, историческую цепочку, в которой есть четкое понимание, кто ты, с кем себя отождевстляешь и кого наследуешь — невозможно.
А когда нет вообще никакого понимания относительно существующего нац.вопроса, а, тем более, нет видимых способов его решения — возникает оголтелая нетерпимость к любым проявлениям попыток найти какой-либо ответ/дерзновениям понять, как и почему мы оказались в ситуации, где миграционная политика раздражает всех, однако говорить об этом вслух становится все более неловко и неприятно? Почему правых, вроде бы, становится больше, но с другой стороны молчать об этом стало как бы общепринятой общественной политикой сохранения нравственной чистоты и тишины? Кого вообще можно сейчас называть “правыми”, каким образом они вообще действуют и чем отличаются от поколения страших братьев, что лупили на рынках неправильных черных? С каких пор ебантяи из группы Позднякова вдруг стали “правыми” и что вообще они отстаивают, кроме своего гражданского права на оголтелый рессентимент ко всему окружающему?
Недавно кинокритическое “сообщество” (черт его знает, как это назвать) в едином порыве печали и расстройства форсили текст о том, что мы вот-вот лишимся всякой возможности наблюдать на экранах “реальную Россию”, а вместо этого нам будут подсовывать фантасмагорическое зазеркалье — и я вместе с ними расстроился. Пока не вспомнил, что в России давным давно уже запустился процесс отстранения от “реальной России” на экране, а мы попросту этот момент проебали.
Я не говорю о том, что кино должно отвечать на все те вопросы, которые я задал в тексте, нет. Не должны отстаивать левую повестку или симпатизировать правой. Кино, как и любой другой вид искусства, ничего никому не должно. Но кино запросто может быть лакмусом допустимого — по ширине дискуссии, поднятию тем и вопросов в кино (и других видах искусства) можно понять состояние общества, его здоровость. Сейчас есть полное ощущение того, что все пошло как-то не так, как хотелось бы. И это не грустно и не весело. Это печально.
