Вооружившись прекрасными электрическими самокатами, мы с М. ак | Beshley

Вооружившись прекрасными электрическими самокатами, мы с М. аккуратно выехали на бульвар и тут же были остановлены двумя берлинскими полицейскими, вооруженными блестящими чёрными велосипедами — впрочем, велосипеды у них были самые обычные.
— Так-так-так, — сказал один, толстый.
— Нарушаете, — сказал второй, худой и носатый.
Полицейские были в фуражках и желтых жилетах. Толстяк довольно достал машинку для штрафов, а я с восторгом подумала, что ещё никогда ничего не нарушала в Берлине, да и во всей Европе. И что самые настоящие полицейские — в фуражках и желтых жилетах! — сейчас влепят мне мой первый штраф.
— Мы только что взяли эти прекрасные самокаты чуть дальше по бульвару, — упрямо сказал мой муж. — Объясните нам, что мы нарушили.
Толстяк закатил глаза. Носатый важно поправил фуражку:
— По бульварам ездить запрещено. Вы можете передвигаться только и исключительно по проезжей части. Самокат — полноценный участник дорожного движения. А бульвары — для пешеходов. Ищите велосипедные дорожки, двигайтесь по направлению движения транспорта.
— Хорошо! — ответили мы.
— Самокат на бульваре — серьёзное нарушение, — добавил толстяк.
— Хорошо! — ответили мы.
— Штраф сто евро, — сказал носатый.
— О…ну…эм…ладно, — ответила я.
— Пиздец, — пробормотал М. В отличие от меня, он явно был не в восторге от полицейских, их желтых жилетов и фуражек, а главное — от своего первого берлинского штрафа.
— Откуда приехали-то? — спросил носатый, пока толстяк запускал машинку.
— Из Израиля, — буркнул М.
И в ту же секунду, мне показалось, сам воздух дрогнул и застыл, неуловимо для постороннего взгляда изменился цвет неба и желтых жилетов, от набежавшего чувства шевельнулась трава и каркнула птица. Один полицейский отвёл глаза, второй тут же спрятал машинку.
— Ладно, ребята, — сказал носатый, — езжайте. В конце концов, вы ведь не знали. Но теперь знаете. Передвигаетесь по проезжей части, понятно? И навигатор на самокат прикрепите, тут вот крепление есть, — он показал на резинку рядом с индикатором батареи. — Так будет надёжней.
— Может, мы все же заплатим…, — начала было я.
— Если ещё раз нарушите, тогда точно штраф! — вышел из положения толстяк.
Опасливо озираясь по сторонам, мы съехали на дорогу и медленно поехали дальше, неуверенно прижимаясь к бордюру.
— Мне кажется, — сказала я после пары минут тишины, — или мы только что наблюдали, как работает комплекс коллективной вины?
— Я не специально! — возмутился М. — Он сам спросил!
— А что ты сейчас чувствуешь? — спросила я.
И М., чей дед выжил в холокосте, потеряв родителей, честно сказал, что не знает.
— Странное чувство. Я не могу его описать.

***
Сегодня полгода со дня нападения России на Украину.