А другой — что я Томас Мор, монах-францисканец и чешская амазо | Beshley

А другой — что я Томас Мор, монах-францисканец и чешская амазонка! Как думаешь, кому из них мне действительно приятно платить деньги?

Глазные яблоки снова закатывались, и на мгновение появлялись где-нибудь в Нью-Йорке.

И вот, когда я уже отчаялась найти ответы в моем искалеченном детстве и даже истории из жизни ордена францисканцев перестали меня развлекать, внутри меня вдруг случился захват серотонина: как будто раньше патрули зажимали его в тёмных переулках, а тут — после четырёхмесячной подготовки — накрыли всю сеть.

Поставки вновь оказались под контролем властей и были легализованы: теперь чтобы почувствовать радость — достаточно припасть на мгновение к любому из ее щедрых источников. К этим облакам, к этому небу. К этому проникшему в дом эклеру. Хорошо выспаться. Хорошо устать на работе. Хорошо выложиться в спортзале. Посмотреть на понравившегося мужчину — и выйти из трамвая на своей остановке.

— Так а чем кончилась та история, когда ты была крестьянкой в девятнадцатом веке, а твой крестьянский муж решил изобрести летательный аппарат? — спрашивает подруга. Она в прошлые жизни хоть и не верит, но моими интересуется регулярно.
— Да хуй знает, — говорю. — Я ж перестала ходить.

Мы созваниваемся, пока я лежу на шезлонге в городском парке. Солнце уже сожгло мне коленки, а в коробку с малиной приземлилась стрекоза. Я зеваю и, ощутив прилив довольства, бормочу в трубку:

— Но мне почему-то кажется, что они улетели.