Жан Жене говорил, что «в жизни человека есть только редкие всп | обскурная деменция

Жан Жене говорил, что «в жизни человека есть только редкие вспышки, все остальное серость». Коронавирус, по крайней мере, в том виде в каком он мне достался на этот раз, болезнь, лишающая тебя любых всполохов и просветов, не говоря уже о вспышках. Тотальная серость, упадок сил, людобоязнь, апатия. Ну и конечно, как написано в одной книге Томаса Манна: «свобода, даваемая болезнью, избавляет и от необходимости писать». Что по работе, что для себя.
Зато в какой-то момент появляются силы читать. Взялся наконец за 800страничный кирпич про Трюффо, изданный Rosebud Publishing в позапрошлом году. Сказать по его поводу что-то внятное сил пока нет, но бегло пересказать или попросту перепечатать несколько моментов оттуда хочется.

•Вот, например, про сборник из шести или семи сюжетов про жизнь в СССР 50-х, который разрабатывал при помощи Трюффо Роберто Росселлини:

«Несколько недель Росселини и Трюффо изучают переводы “Правды”, читают литературу и тайно встречаются с русским дипломатом, который помогает им разминать сюжеты. Проект изначально обречен на провал и окончательно затухает после того, как дипломат отвергает один из сюжетов, по его мнению, слишком дерзкий: советский гражданин видит на улице издалека свою жену, которая идет на свидание. Охваченный ревностью, он идет за ней, но теряет из виду, а потом вновь замечает в объятиях другого. Так продолжается в течение нескольких часов, вплоть до финального объяснения: в главный магазин города завезли платье новой модели, поэтому с утра сотни москвичек одеты одинаково…».
Трюффо работает с Росселини над десятками проектов: собирает документы, подбирает актеров и локации, пишет синопсисы. Ни один фильм не будет запущен в производство. Причины всегда разные. Скажем, из-за того, что «Росселини неуютно в Португалии», срывается совместная работа с Мануэлем ди Оливейрой.


•Еще одна презабавная деталь. Я не помнил или не знал. В первых набросках сюжета «На последнем дыхании», авторства Трюффо, Мишель Пуакар умирал вот так: «Его задерживают, он притворяется, что проглотил смертельную дозу асперина. Никто ему не верит, и его доставляют в кабинет испектора, ведущего дело. “Но в кео-то веки Мишель не соврал. Войдя в кабинет, он падает, скрестив руки, столбом, навзничь. К нему бросаются. Мишель уже мертв”».
Трюффо очень любил прозу Кокто и тут как будто угадывается влияние «Самозванца Тома». Там герой тоже очень любил врать и притворяться. Особенно хорошо он притворился мертвым в конце, ведь он действительно умер. Финал романа, каким я его помню, очень схож с процитированным выше, но найти в сети текст и сравнить не получилось.

•а вот Трюффо трогательно пишет про Рауля Кутара:
«Меня подкупила в нем не только оригинальная работа с изображением, но и невероятно красочная похабность его языка. [...] От грубостей Кутара разбегаются все случайные посетители площадки, что уж говорить о посетительницах. В нем нет ни капли подобострастия, и будь перед ним продюсер, простой техник или кинозвезда, он будет обращаться к ним к ним в одних и тех же выражениях».
Впрочем, спустя несколько лет они вусмерть рассорились на съемках «Невеста была в черном».

•Пришло в голову, что «Машина убийца» Жана Роллена это ремейк «Невеста была в черном». Сюжет, структура — почти один в один. Только если у Трюффо триллеры всегда немного недокрученные, разреженные (что не есть плохо, хотя вот Тарантино считает иначе), то у Роллена все выкручено на максимум. До абсурда, до смеха и припадка. Но эта предельность касается только того, как решены сцены убийств. А в плане потерянности и меланхолии Роллен дает Трюффо сто очков вперед.