2022-05-26 13:40:24
Продолжаю читать воспоминания Лали Хорстманн. Дочь банкира и жена дипломата, отказавшегося сотрудничать с нацистами. Надеялась с супругом (у обоих еврейские корни) пересидеть террор и войну в фамильной усадьбе под Берлином, но всё сильнее предчувствие нового кошмара — советская армия близко.
Любопытный факт. В последние дни нацизма тоже ходили слухи-надежды, что фюрер смертельно болен раком. Лали, впрочем, хочет, чтобы Гитлер выжил и поплатился за всё, что наделал. Она из тех, кто считает, что ответственность за катастрофу лежит на конкретных людях. Причём в той же главе Лали читает мемуары Виктора Гюго и на примере его противостояния с диктатором Наполеоном III убеждается, что и в ту пору вся политическая ненависть и зло могли быть воплощены в одном или нескольких конкретных людях.
Очень крутая история Лали про семью из католической деревни, получившую известие, что их сын героически погиб на войне. Под страхом наказания верить полагалось только официальным данным (привет), но все, конечно, ловили телеграм запрещённые радиостанции. И так семья узнала, что их сын всё-таки жив и в плену. И более того, это радио-сообщение поймала вся деревня. Но сказать об этом никому нельзя, потому что так выдашь нацистам, что слушаешь запрещёнку. В результате и семья, и вся деревня поплелись на деланные похороны, а священник, тоже слушавший радио, прочёл проповедь о воскрешении Лазаря.
Чем ближе русские и сильнее бомбёжки, тем громче музыка на берлинских вечеринках. Лали даже гостит на свадьбе, где встречает баронессу Герсторф, в доме которой собирались участники заговора против Гитлера, и австрийскую принцессу S., — подругу тех же (уже покойных) заговорщиков. Странным образом, Гестапо не тронуло ни ту, ни другую.
И, наконец, образ по моей исследовательской специализации. Отто, бывший слуга родителей Лали, рассказывает ей "с расширенными от удивления глазами", чему стал свидетелем, когда прислуживал на официальных вечерах в доме Геринга. Во время встречи с бизнесменами обергруппенфюрер Геринг внезапно предстал перед ними в позолоченных шортах и тоге, с изумрудами там и сям, в босоножках с красным лаком на ногтях, с мечом, на острие которого висел бриллиант, с лицом, намазанным коричневым тональником и синими тенями на глазах, да к тому же в сопровождении питомца льва.
Снова убеждаюсь, что образы мужской феминности крайне полифункциональны в аффективном плане. Часто цис-авторы используют такие образы с намерением показать-де аморальность и декадентство персонажей. Кто подходит на эту роль лучше, чем нацист-кроссдрессер (или Керенский в костюме медсестры)? Но эмоциональная реакция на образы мужской феминности никогда не бывает однозначной. Они отвращают, но и смешат. Они гневят, но и развлекают. Вызывают чувство стыда, но также и восторг. Совершенно не ясно, например, какой цели добивалась этим образом Лали. Хотела так подчеркнуть своё отвращение к нацистам или всё же развлечь читателей скандальным анекдотом? Или это был так называемый comic relief — художественный приём “разрядки смехом” в череде мрачных, тревожных сцен. По-видимому, всё это и сразу.
Прямо скажем, чего добивался своим дрэгом Геринг, тем более неясно. Just between us squirrel friends. Пьяно-наркотический угар? Кто из нас не бывали свидетель_ницей подобных перевоплощений на вечеринках. Кэмповая пародия на Первый рейх, но в таком случае, и на Третий рейх тоже? Каминг-аут женатого мужчины перед катастрофой? Всего лишь комическое развлечение для гостей-бизнесменов, или же Геринг был уверен, что вызовет восхищение и почтение? Сложная смесь унижения, наслаждения, стыда/бесстыдства? Пожалуй, всё это и сразу.
443 views10:40
Н
