Нет, у нее не срывало крышу с ним. Но и без него стало никак. | О жизни и любви
Нет, у нее не срывало крышу с ним. Но и без него стало никак.
Они ехали в стамбульском метро Marmaray, она смотрела на его руки и у нее темнело в глазах. Она, безусловно, любила его руки. Он сжимал ее ладонь и она успокаивалась. Мозг успокаивался. Никаких больше шальных порывов, она в домике.
Что все это значило, стоило бы спросить достопочтенного Иеронима, но дух его в Стамбул не являлся. Самый ее строгий внутренний судья предательски молчал. Она не знала, как ей быть и что делать.
А за окном был Стамбул. Когда началась война, Анна решила остаться в Турции. Это был компромисс с самой собой и Босхом. Искусство и вечность с одной стороны, но надо было подумать и о хлебе насущном.
А Европа продолжала питать русофобию и это означало, что ориентированные на русскоязычную аудиторию бизнесы можно было похоронить.
Да еще эти разговоры о запрете на выдачу шенгенских виз россиянам. Латвия и Эстония, вместе с Чехией, захлебывались в антироссийской пропаганде без разбора на тех кто «за» и кто «против».
Били по паспорту…
Они прилетели в Стамбул в командировку на 4 дня. Хотели посмотреть недвижимость. Хотели провести ряд встреч. Точнее, она хотела.
А он поехал сначала с недоумением и даже легким раздражением провинциала в годах, оторванного неизвестно ради чего от привычного образа и устоя жизни и вовлеченного в адскую беготню по бесконечному городу размером в две Москвы.
На второй день он втянулся и шёл уже без недоумения - Анна ликовала: раз выбранные ею объекты произвели на него такое впечатление, значит, произведут не менее сильное и на тех, кому она планировала их показывать!
К исходу третьего дня он смиренно следовал за ней. Они метались между Азией и Европой, за день по два-три раза прокатывая Стамбул с юга на север и с запада на восток.
В дело шло такси, метро, попутные маршрутки с кучей мальчишек, подозрительных личностей и с не закрывающимися дверями, трамваи и бог знает что еще..
Этот город слабакам не по зубам!
В этот раз она увидела такой разный Стамбул.
От самого-самого превосходного и мега-современного, населенного исключительно миллионерами и гедонистами, до настоящих трущоб, на стенах которых также торжественно красовался адрес «Istanbul».
Она ехала и думала, что от этого мужчины у нее нет зубной боли и колик в животе. Подруги, вторя Босху, настойчиво твердили про «разницу в как минимум десять лестничных пролетов, а может и все пятнадцать…».
Вы подумали про мужчину? Правильно! Но она думала и про сам город - Стамбул.
Ох уж эти лестницы, этажи…
Все это возвращало ее мысленно в страну небоскребов, где ее мозг неизменно переживал то самое состояние, которое она называла «оргазмом головного мозга».
От этого состояния ее отделяли лишь две ковидные прививки, которые у нее внезапно закончились (как быстро летит время).
Она ехала в Стамбульском метро бок о бок со своим капитаном и думала о том, надо ли ей сделать прививки, чтобы «если что» уехать туда, где…
Когда она оказывалась в Америке, весь ее организм ликовал. Гудзон, Тихий океан и река Колорадо напевали ей чарующие песни.
Но недремлющий Босх и там ее доставал своими вопросами.
В минуты душевной слабости Анна говорила себе, что переедь она в Америку, ей бы моментально стало недоставать красных черепичных крыш, старой Европы и всего этого «дыхания старины», без которого она периодически задыхалась.
Она не могла без перемены мест и этого волшебного чувства, которое дарил ей каждый приезд в новый город. Америка была слишком далеко, а ее нынешний мужчина не понимал, зачем снова ехать в Италию, если она там была и все уже видела?
Он говорил ей, что у нее в телефоне есть много фотографий из Италии и других мест, он видел их своими глазами.
Он недоумевал, лежа на диване перед телевизором, к чему куда-то ехать, если и дома все хорошо, разве не к домашнему уюту и покою стремятся все люди? По крайней мере, все известные ему люди…
Его мир был маленьким. Все это она уже слышала и видела неоднократно. Она хотела бы уже уйти, но его руки возвращали ее обратно…
Полет вокруг себя (с)
