Нам представляется наиболее близким и глубоким соответствием х | Fennoscandia ᛝ Væringjavegr

Нам представляется наиболее близким и глубоким соответствием хайдеггеровской мысли о Ничто сравнение с представлениями о судьбе у древнегерманской народности. Представления о судьбе принадлежат к наиболее коренным категориям архаической культуры, они образуют сердцевину жизненного поведения принадлежащих к ней индивидов.

С понятием «смелости» в том контексте, который мы почерпнули у Хайдеггера, мы сталкиваемся при рассмотрении индивидуальной проявленности в рамках древнегерманского взгляда на судьбу. Необходимо сразу сказать, что подобный взгляд, для которого характерна глубокая архаичность, сильно разнится с древнегреческой фаталистической точкой зрения на судьбу, в которой герой и судьба не совпадают: «он может покориться этой над ним возвышающейся силе, либо попытаться бежать от нее, либо мужественно ее принять, вступить с ней в единоборство и пасть под ее ударами, — между ним и судьбой существует дистанция, которая допускает возможность выбора, волеизъявления, а потому и порождает трагические коллизии». Понятие судьбы у германцев и скандинавов индивидуализировано, в источниках неизменно речь ведется об «удаче» или «неудаче» того или иного конкретного лица. Наиболее показательным термином, определяющим один из аспектов судьбы, является hamingia — это и личная удача, и дух-охранитель отдельного человека, который может стать видимым ему в кризисный момент жизни либо умирать вместе с ним, либо покидать его после смерти и переходить к его потомку или родичу. Но «удача», которая выявляется в поведении и поступках человека, не представляет собой некоего фатума, или же пассивно полученного дара: она нуждается в том, чтобы индивид постоянно подкреплял ее своими делами. У Гельдерлина есть такая строка: «Заранее служить судьбе и изменить великую судьбу», которая через время достаточно ярко отразила древнегерманскую особенность восприятия судьбы.

Aþals