По совету друга читаю Сергея Добротворского. Вроде и написано | I have very wild dreams | Арсенал

По совету друга читаю Сергея Добротворского. Вроде и написано в прошлом веке, но не скажешь, что не про сейчас:

Для шестидесятых, поспешно очеловечивших державные фигуры, Ленин был прежде всего «старшим братом», первым среди равных, стратегом, умницей, гением аргумента. Временами казалось, что, сразив логическим доводом очередного меньшевика, он вдруг прищурится, подмигнет да и скажет что-нибудь о джазе, квантовой физике или веточке сирени на Марсе. Он существовал не только потому, что мыслил, но и потому, что у него вдруг обнаружилась мать, что рассуждал он не столько о захвате телеграфа и телефона, сколько о романтическом счастье всего человечества и, в отличие от своих предшественников тридцатых годов, являлся по преимуществу в авантюрных, конспиративных перипетиях дооктябрьской биографии. Июль — роковой месяц шестидесятых. Под июльским дождем растаял идеализм поколения — оттепельный мальчик оказался пустельгой, прагматиком, человеком без свойств. В фильме Юлия Карасика «Шестое июля» Ленин извлекал из ящика стола заряженный браунинг. Не то затем, чтобы отстреливаться до последнего, не то… Ответа мы так и не узнали, потому что за июлем последовал август, бросивший шестидесятническую вольницу под гусеницы танков, на которых наши настоящие, некиношные, старшие братья въехали в Прагу. Самые отличившиеся вернулись оттуда с наградами — на них все так же, против ветра, всматривался в будущее Ленин.