«Куча людей вокруг считают насилие в школах правильным и естес | Нет, это нормально

«Куча людей вокруг считают насилие в школах правильным и естественным»: колонка о личном опыте буллинга

Рассказывает Александр Мурашев.

В моей школьной жизни не было слова «травля». Было «дай сдачи!», «что ты как девочка?», «будь мужиком!». Никто не уточнял, что «быть мужиком» честнее в конфликте один на один. А не когда против тебя 20 человек — и так каждый день.

В шестом классе я перешел в довольно престижную петербургскую школу. Кроме меня в классе учились 37 детей, почти все — с детского сада. Со своим пиджачком и аккуратной стрижкой я довольно быстро стал чужаком.

Оглядываясь назад, я понимаю, что это был «Бойцовский клуб» на минималках: каждый день я приходил домой с желто-синими разводами на руках, потому что драться приходилось каждый день.

Вплоть до десятого класса, когда накопил агрессию и нашел свое место в «пищевой цепочке».

Лет до 25 я не знал, как на меня это повлияло. А когда начал распутывать клубок переживаний, увидел, что куча людей вокруг считают насилие в школах правильным и естественным.

Я и сейчас могу записать тезисы, которые обязательно услышу при обсуждении травли, запечатать их в конверт и потом проверить: уверен, что все совпадет слово в слово.

«Оставь детей одних — и начнется „Повелитель мух“…». «Без умения дать сдачи ты не будешь готов к реальному миру»… «Доминирование над слабым в человеческой природе»…

Все эти пыльные стереотипы, которые мы повторяем снова и снова, потому что так легче смириться с происходившим либо в твоей жизни, либо в жизни твоего ребенка.

Мне захотелось сделать фильм, чтобы показать, как травля влияет на жизни людей — да и на все наши тоже. Потому что бытовое зло, те самые «незаметные мальчики» после многолетней травли однажды приходят в школу с оружием и доказывают всем, что они существуют. Такой герой у нас в фильме тоже есть.

Мы снимали фильм «Я встретил тех, кто меня травил» полтора года. Куча времени ушла на то, чтобы найти истории жертв — тех, кто уже проработал пережитое в терапии и может рассказывать о прошлом более-менее спокойно.

Но мне сразу было понятно, что я не хочу быть эдаким «вольным слушателем» чужих историй. И мы поговорили с агрессорами и людьми, которые приходили в школу с оружием. А главной линией, связывающей все воедино, стала моя «ретравматизация». Спустя 18 лет я впервые поговорил с одноклассниками и классным руководителем о том, зачем все это было.

Я намеренно отказался от позиции «мстителя» — все-таки я давно смотрю на свой опыт уже как человек, связанный с образовательной сферой. Но даже при такой подаче один мой одноклассник, с которым у нас была давняя история заклятой дружбы, в конце концов отказался от съемок. Он сказал, что «плохо говорит и формулирует мысли». Но я думаю, что причина совсем в другом.

Сложно ответить на вопрос: «Что же я понял для себя?» за время этого путешествия, но кое-что стало яснее. Те, кто считает детскую враждебность неизбежной, на самом деле недалеки от правды. Злость, грусть, радость — мы постоянно испытываем весь спектр эмоций.

Вопрос в том, как взрослые и куда более опытные люди помогают нам с этими эмоциями жить и справляться, пока мы маленькие и юные.

Как-то раз я написал у себя в посте про буллинг и ко мне в комментарии пришла женщина, которая написала нечто вроде: «Александр, вы пережили травлю и стали сильнее. Так и должно быть, это школа жизни!». Я зашел к ней на страницу и увидел, что в ее профиле указано — «жизнерадостный препод, креативный организатор». Вот пока такие жизнерадостные преподы оправдывают насилие, у нас будут вырастать взрослые, годами разгребающие свои психологические проблемы на терапии.