И еще немного об Афганистане. Как ни странным это ни покажется | ElMurid
И еще немного об Афганистане. Как ни странным это ни покажется, но Талибан и в своей кадровой основе, и во многом в идейном наполнении, если перевести его смыслы на сколь-либо европейские аналоги — это вполне себе левая структура, выступающая за перенос центра тяжести общественных балансов от западной свободы к исламской справедливости.
Запрос на справедливость сегодня имеет глобальное значение, но в том и проблема, что светские левые практически везде дискредитированы, причем в значительной мере эта дискредитация носит внутренний характер. Традиционные левые партии и движения обуржуазились, вошли в союз (причем на подчиненных ролях) с крупной буржуазией — как национальной, так и глобальной. Живой пример — КПРФ, которая и не особо скрывает, что обслуживает фашистский режим и весьма этим довольна.
Неудивительно, что крах светских левых проектов на Востоке привел к появлению исламистов, высказывающих на понятном массам языке идеи, запрос на которые невероятно высок.
Для Талибана есть еще одна линия аналогий. Так называемая сеть Хаккани — это восточные пуштунские племена. В середине и конце 20 века именно они составляли ресурсную и кадровую базу фракции Хальк Народно-демократической партии Афганистана. Южные пуштунские племена, во многом городское население против восточного чисто крестьянского, были основой крыла Парчам. Во многом гражданскую войну в Афганистане в период до советского вторжения, в ходе вторжения и в последующих событиях есть смысл рассматривать в первую очередь как противостояние этих двух казалось бы идейно близких сил.
«Альянс семи» представлял интересы крупной афганской буржуазии, и неудивительно, что Талибан, который фактически вобрал в себя кадры бывших стронников НДПА, но теперь уже взяв их под контроль идейных клерикальных лидеров, сместил «Альянс», совершив своего рода контрреволюционный переворот.
Безусловно, все более сложно и нелинейно, но смысл сказанного заключается в том, что противостояние южных и восточных пуштунских племен для Афганистана никак не связано с текущим режимом в Кабуле. Оно, противостояние, есть перманентная данность, а потому Талибан, который по факту теперь победил ставленников иностранных оккупантов, после того, как решит вопрос с Панджшером и проблемой клана Масуда (который, откровенно говоря, в чистом виде лендлорд этой территории и совершенно не разделяет идей ни социальной, ни религиозной справедливости, а потому объективно является противником лево-клерикального проекта Талибана), в общем, после того, как власть окончательно перейдет к Талибану, внутри него неизбежно произойдет если не раскол, то деление на фракции по тому же признаку.
В целом застарелый конфликт, мало зависящий от того, какой именно режим находится у власти в стране, характерен для многих ближневосточных стран. И не только для них. Тот же Йемен ведет бесконечную гражданскую войну между развитым югом и традиционным севером. Представлять его как столкновение внешних сил или интервенцию внешних сил против свободолюбивого народа Йемена — это очень сильно упрощать и совершенно не разбираться в вопросе. Хотя такая трактовка предельно схематична и примитивна, а значит — имеет успех для публики.
В Афганистане приход Талибана к власти закрывает одну страницу и открывает предыдущую главу. Которая, как это принято на Востоке, циклична и бесконечно повторяет сама себя.
