Вчера у меня украли телефон. Вчера было полнолуние. Вчера мы | Настя Ширвиндт✍️ о книгах и жизни

Вчера у меня украли телефон. Вчера было полнолуние.

Вчера мы решили с мужем выбраться в город вдвоём, чтобы расслабиться после хлопот с переездом и обустройством. Милый такой вечер наедине друг с другом, забытое ощущение безмятежности и просто наслаждения друг другом.
Мы вышли на оживлённую площадь и разделились: мне нужно было в аптеку купить детский крем, а Мише – в какой-то сетевой магазин посмотреть ремень для брюк.

Я спустилась в подземную галерею, купила крем и пока было время пробежалась по разным отделам. Там был детский аутлет, какая-то модная женская обувь, украшения, бренды, марки. Меня не тянуло ни в один из них. Помню как присела завязать шнурок, а когда встала, то вместе с привычным головокружением, меня тряхануло от несвойственного ощущения. Я вдруг поняла, что не собираюсь ходить по магазинам и выбирать вещи. «Да мне же ничего не нужно», мелькнуло в сознании. И эта обычная совершенно мысль как за ниточку притянула за собой невероятно классное состояние. Освобождения.

Не от шмоток, зависимостей или режима. Освобождения вообще. Я была просто человеком, который идёт по оживлённой площади, чтобы встретиться с еще одним человеком, взять его за руку, пойти вместе в кафе и разделить с ним это новое состояние, вытеснившее привычные тоску и страх. Но и в этом радостном состоянии на долю секунды успело просочиться установка длиной во всю мою жизнь: «Радуйся тише: много посмеёшься – много поплачешь». Я задавила ее каблуком.

Я просто шла и дышала, дышала и шла. Простое человеческое существо. Одно из миллионов.

У меня зазвонил телефон, я ответила и положила его в карман куртки. Через три минуты и один шумный перекрёсток телефона в кармане не оказалось.
Я в общем сразу поняла, что его украли, поэтому шарила по карманам сумки, карманам мужа зачем-то – для какой-то принятой в этих случаях проформы.
И тут это произошло.

Затопление.
«Я говорила: много будешь смеяться – много будет слез?»
«Я говорила: нельзя показывать людям, что счастлива, непременно сглазят?»
«Тебе ничего не нужно? Я говорила, что у Мироздания есть уши и даже мысленно нельзя говорить о хороших вещах, чтобы не превратить их в плохие?»

Я не верю во все эти установки, я не знаю, чей голос в моей голове их проговаривал в тот момент – прабабки, бабушки, мамы, моей прапрародительницы семь поколений назад…
Я просто стояла посреди площади и рыдала, как маленькая девочка.
Это все произошло в течение получаса – путь от состояния принимающей благодарности за все, что есть, до состояния загнанной в угол жертвы.
Это всего лишь телефон.
Или всего лишь полнолуние.
Я не знаю.